– А утром ты мне этого сказать не мог? – недружелюбнобросил Мазур.

Кацуба фыркнул:

– Может, тебе и жопу на ночь? Ты, блядь, будешь веселиться,вендетту устраивать во глубине сибирских руд, а мы тебе – нервишки успокаивать?Нет уж, надо было, чтобы у тебя серые клеточки заработали со страшной силой,чтобы ты извертелся весь, убедительные оправдания выдумывая… – Он пригладилкошачьи усики ногтем большого пальца. – Считай, что это тебе было вместострогача с занесением по партийной линии – надо ж чем-то компенсироватьотсутствие парткомов, легоньким моральным террором разве что…

– Сука ты, майор, – сказал Мазур беззлобно.

– А то, – кивнул Кацуба. – Должность такая. Ты ещес генералом не общался, в роли проштрафившегося, Глагол бы тебе выписалвпечатлений на всю оставшуюся жизнь… Словом, нету больше твоих пальчиков упаромщика, поскольку нету хаты. И не был ты там никогда.

– А пижманские менты их снять не могли? По горячимследам? – То-то и оно, что не сняли, – сказал Кацуба. – Там тебене Скотланд Ярд, там провинция а натюрель… Ладно, шагай и ухо востро держи…

Мазур кивнул, вылез из машины и быстро поднялся по грязнымступенькам. Его уже ждали – навстречу моментально шагнул парень лет тридцати снеприметным лицом и, невнятно пробормотав звание и фамилию, скороговоркойспросил:

– Гражданин Мазур?

Но спросил явно проформы ради, судя по тону, должен былзнать Мазура в лицо. Возможно, и был на том допросе в областном УВД – Мазуртогда не особенно приглядывался к лицам, все они выглядели близнецами, и небыло ни нужды, ни желания их запоминать…

А вот полковника Бортко Мазур никогда прежде не видел, ноопознал моментально: по экстерьеру. Вряд ли их тут имелось двое, таких.Медведеобразный верзила в штатском сидел, отодвинувшись от стола наскольковозможно – стол ему был определенно мал, как и сама комнатка, довольноспартанского стиля, украшенная лишь ярким плакатом-календарем с изображениемушастого русского спаниеля и большим прямоугольным зеркалом в довольноновенькой деревянной раме.

Провожатый, стараясь двигаться как можно тише, поставил себестул в углу и примолк там. Бортко, неуклюже обогнув стол, вышел навстречуМазуру Физиономия у него была самая что ни на есть простецкая – хоть сейчасзасылай тайным агентом к пьющим слесарям, никто и не заподозрит внедренки.Причем, что интересно, Мазур не подметил и тени лицедейства – а это означало,что лицедейство было высшего класса, маска попросту приросла к лицу…

– Мазур, стало быть, Кирилл Степанович? – спросилБортко с некоторой даже ноткой радушия. – Садитесь вот сюда и доставайтетабачок, если курите… – Он вернулся на свою сторону стола и немного помолчал,опустив взгляд к лежащим на коленях широченным ладоням. – Вы уж извините,что снова приходится вам душу бередить, да ничего не поделаешь, служба, какчеловек военный, понимаете, должно быть…

– Да, – сказал Мазур без всякого выражения.

Стол перед полковником был чист – ни единой бумажки, ничего.Только черная чугунная пепельница в виде ежика с несколькими окурками.

Какое-то время они смотрели друг на друга поверх этогопустого стола, потом Бортко пошевелился, чуть понурился и сказал:

– Мне тут настоятельно советовали вам особо не досаждать,говорят, вы человек невероятно засекреченный, в старое время и словечком быперемолвиться не дали…

Мазур молчал, поскольку ответить было совершенно нечего –утвердительно кивать как-то глупо, а перечить – еще глупее. Парень за егоспиной сидел тихонько, как мышь под веником. В какой-то момент Мазуру вдругпочудился тоненький электронный писк, но оборачиваться он не стал. Зато Борткоживо глянул поверх его плеча, спросил:

– Это не на вас ли микрофончик надет? А то у капитана что-тодетектор распищался…

– У меня, – сказал Мазур, пожал плечами: – Правилазнаете ли…

– Ну да, – понятливо кивнул Бортко. – Военныесекреты, тайная война, фронт без флангов. Я так и подумал, что это на васклопик, – мой-то кабинетик час назад проверяли по новому печальномуобычаю… Честно вам признаюсь, даже некоторую неловкость в организме чувствую: какс вами, таким секретным, разговаривать, чтобы ненароком не нарушить чего?

Произнесено это было столь же простецки, без малейшегопритворства или насмешки – и Мазур собрался, как перед прыжком. Сидевшийнапротив верзила был опасен, как неизвлекаемая мина.

– Жизнь у меня нелегкая, – сообщил Бортко. – И оттекущей мелочевки вкупе с текущим крупнячком свихнуться можно – а теперь еще иваша история…

– Ну, а вас-то кто заставляет? – спросил Мазур. –Вы же, насколько я понял, по организованной преступности работаете?

– Ох… – вздохнул Бортко. – Времена сейчас такиесуматошные, что и не знаю даже, кто нынче прямыми обязанностями занимается. Уначальства есть милая привычка – взваливать на шею все подряд, не разбирая. Авозражать начальству как-то не принято. У вас ведь, должно быть, то же самое,а?

– Да, в общем-то… – сказал Мазур.

– Вот видите. Взвалили – и не пискнешь. Будь вы человеком нестоль загадочным, прошло бы мимо меня и вообще мимо нас. Но грохнуло начальствокулаком по столу: «На твоей, говорит, Бортко, территории убили женузаслуженного человека, секретного капитана первого ранга…» Что тут попишешь?Только каблуками щелкнешь… – Он говорил так задушевно, что невольно тянуло емупосочувствовать. – Значит, вы с супругой из Аннинска ехали?

– Да, – сказал Мазур.

– Проведя там в гостях две надели у гражданина ШагаринаВиктора Тимофеевича, что означенный гражданин подробно подтверждает…Авторитетный гражданин. Столь же серьезный и засекреченный… Настолько, что неверить ему ну просто-таки невозможно, в особенности если собственноеболыпезвездное начальство три раза повторило: ты, Бортко, свои хамские замашкибрось и работай, как джентльмен… – Он спросил участливо: – Как же так вышло,что этот негодяй к вашей жене привязался?

– Если бы знать… – сказал Мазур.

– Значит, вы, вернувшись в купе, увидели, что она лежитмертвая, а этот мерзавец стоит над ней с пистолетом?

– Да.

– И вы его…

– Да, – сказал Мазур сухо. – Это я умею. Естьпретензии?

– Какие там претензии – законная самооборона плюс особоесостояние души от психологического шока… Ничего необычного я тут не вижу. Любоймужик бы… – Он поднял голову и остро глянул Мазуру в глаза. – Я необычноев другом усматриваю. Свидетелей нет, ни единого.

– А что, на такие дела идут, сопровождаемые дюжинойсвидетелей? – жестко бросил Мазур.

– Вы не поняли. Я о проводнице говорю. Исчезла проводницапосле прибытия поезда в град Шантарск. Случайно, не у вас в гостях обретается?

– Вот не знаю, – сказал Мазур. – Я в эти деталиабсолютно не посвящен. Сами понимаете: наши особисты мне о своих действиях недокладывают. Я же не начальник, хоть и звезд изрядно…