Конечности распались на сегменты. Следом упало тело, теперьтакое бесформенное, что не осталось никакого сходства с человеком, коснувшисьземли, оно превратилось в лужу. Расхохотавшись еще раз, голова вывалилась изрук Голландца.

Со всех сторон он ощутил мощное давление. Как будто парагигантских рук пыталась сдавить Голландца между ладонями. Рушился карманныймирок Рошаля. Голландец не боялся смерти, знал, что не может умереть, но больон чувствовал, а оставаться здесь значило подвергнуться еще большей боли. Он несобирался провести остаток этой своей земной жизни в ловушке.

Он развернулся и направился к двери. Он почти дошел, но тутпочувствовал: что-то хватает его сначала за одну ногу, потом за другую.Голландец посмотрел вниз и не очень-то удивился, увидев, что когти охотникавцепились ему в ботинки около щиколоток. Позади он все еще слышал, как хохоталаголова:

— Никто не уходит. Никто не уходит.

Чудовище оказалось более гибкой моделью, чем попадавшиесяему раньше, тем не менее оно все еще не в состоянии было осознать, чтостолкнулось с чем-то, весьма сильно отличающимся от беглецов. Оно и непредставляло, что может сделать Голландец.

— Ты тень, а не вещество, — бросил он хохочущей голове.Голландец медленно поднял одну ногу, которая прошла сквозь когти, как сквозьпатоку, и, пока хохот Рошаля превращался в злобное шипение, освободил вторую.

Не сказав больше ни слова, Голландец вышел за дверь.

Закрывая ее, он услышал последний гневный выкрик охотника.Что-то стукнулось в закрытую дверь, но он не обернулся посмотреть, что тамтакое.

Через мгновение он почувствовал, как завершилось разрушениекарманного мирка. Вместе с ним сгинул и его создатель. Может, он намеревалсяскрыться, когда давление одолеет его предполагаемую жертву, а может, собиралсяпогибнуть вместе с ней. Голландец не знал, да и не интересовался. Запечатав засобой вход, он запечатал и другую сторону, чтобы это существо не смогловыбраться. Охотники вызывали в нем отвращение. Источник их находился междувариантами Земли или над ними. Они не столько жили, сколько пожирали жизнь.

Он стоял у магазина, никто не заметил его внезапногопоявления. Столкновение его разочаровало. Душу снова захлестнуло сознаниетщетности всех своих действий. Он расправился с одним из бесчеловечныхохотников, но, как всегда, не сумел узнать, откуда они приходят и кто ихпосылает.

И что еще важнее, Голландец понимал, что растратил время нанечто, так и не принесшее ответа на самый важный вопрос. И сейчас мирпо-прежнему шел к своему разрушению.

Он содрогнулся при этой мысли и невольно оглянулся туда, гдеоставался Рошаль. В этом мире их станет еще больше, и по мере приближения Конца— еще и еще. Это да еще ненависть к охотникам в целом были причиной того, чтоон пытался сначала расспросить, кто они и кто их хозяин. В том, что хозяинимелся, он был уверен, у них самих не хватало интеллекта, чтобы рыскать помирам самостоятельно, а если бы они проникали через какую-нибудь дыру в тканиреальности, он бы обязательно почувствовал.

Он размышлял: «И что я ими занимаюсь? Это ничтожества.Паразиты. Убивать их надо, но в конечном счете — это пустая трата времени, аего осталось так мало».

— Так мало времени. — Слова наконец сорвались с его губ.

Вскоре «Отчаяние» совершит свой первый призрачный круиз. Онпросто не может стоять здесь и ждать это. На Рошаля он отвлекся совсемненадолго, но и это «ненадолго» было для него бесценно. Если он опятьсобирается действовать, делать вид, что снова хочет спасти мир, пора начинать.

Где же Фило? Они никогда не оказывались далеко друг отдруга, и он был за это благодарен. Должно быть, это — одна из данных емупоблажек. Он до сих пор удивлялся, как ему удалось затащить андроида на борт,удивлялся, что ему удалось сохранить механическое создание так долго.

«Сначала надо его найти. Надо его найти, мне нужен совет».Может, слово «совет» и не очень подходило, но в андроиде было нечто, всегдауспокаивающее Голландца, проясняющее его мысли. Голова же ему нужна ясная, еслион хоть немного надеется разорвать эту цепь.

А вот это уже проблема. Голландец не чувствовал своегопервого помощника так, как он чувствовал Рошалей. Видимо, потому, что Филовсе-таки был машиной, а не живым существом в обычном смысле этого слова. Чащеандроид находил своего капитана первым.

Итак, начинать с поисков Фило не следует. Первый помощниксам найдет его. В эту птицу Голландец верил. За долгие годы он превратил Фило внечто большее, чем просто механизм. Иногда он думал, что в андроиде больше егосамого, чем в той скорлупе, которая была капитаном этой птицы. Во многом Филоболее реален, чем Голландец.

Тогда с чего же начать? Как приступить к своемудонкихотскому поиску на сей раз?

С неба раздался грохот. Обеспокоенный Голландец взглянулвверх. Там и правда все заволокло тучами, но не настолько плотно, чтобы ожидатьбури. Обычно буря предшествовала появлению «Отчаяния», но сейчас он корабль невидел и не чувствовал. Нет причин думать, что грохот — не просто примеризменчивости погоды, в некоторых местах это очень типично.

Совсем нет причин.

Сбивающиеся в кучу облака плыли низко. Какое-то времяГолландец рассматривал их, а потом обратил внимание на здание, выделяющеесясреди прочих своей высотой. Облака заволокли его верхнюю часть. Он застыл,потом вытянул руку и схватил за плечо одного из проходивших мужчин, одетого вобычный костюм. Человек удивился и стал было открывать рот, но Голландец однимвзглядом успокоил его.

— Что это за постройка? Самое высокое здание?

— Это? Это башня — Сирс Тауэр, — ответил прохожий тономчеловека, разговаривающего с туристом, не знающим города. Конечно, емупредставлялось, что Голландец одет примерно в такой же костюм, как и у негосамого. Доведись ему разглядеть истинную внешность своего рослого собеседника,тон его не был бы таким снисходительным.

Не обращая на это внимания, Голландец отпустил его.

Прохожий сделал три шага, а потом двинулся своей обычнойпоходкой. Он уже забыл спрашивающего, потому что так захотел Голландец.

В небе снова загрохотало. Еще секунду он рассматривалоблака, а потом зашагал к башне. Оттуда будет лучший обзор города и облаков.Ему хотелось обследовать их повнимательней, и не просто глазами, а особымЗрением.

По крайней мере это было начало, начало его поиска.

Ему оставалось только надеяться, что это одновременно и неКонец.