Существо провело туда-сюда, как при бритье, ножом по шеедевочки.

Игрун, мать его. Ведь блеф, провалиться мне еще глубже,чистый блеф, полное фуфло, уж больно все театрально, вычурно мелодраматически.Печенками понимаю, готов биться об заклад на что угодно – они просто берутдешево на понт, но… Все ломается об это «но».

Но вдруг девочка настоящая? Один шанс из сотни, но вдруг…Дешевку проворачивают, а ведь расчет ими сделан верно. Ведь могу сломаться нажалости.

– Я ее буду резать медленно. Постепенно превращухорошенькую девочку в изрубленный кусок мяса. На твоих глазах. Ты можешь спастиее. Назови имя! – знай старалось существо.

«Вокруг бушевал огонь, кожу жгло, а нательный крестикхолодил ее, не подвластный адскому пламени», – вот именно в таком видевдруг пронеслось в голове чьим-то тихим шепотом. Кто-то напомнил ему недавниеощущения.

Сварог уловил подсказку. Через голову, но быстро он снялнательный крестик и прыгнул на решетку. Вцепившись одной рукой в прутья, онвыбросил другую вперед, на ту сторону, к существу. Крохотное распятие пролетелостолько, сколько позволила длина спрямившейся ниточной петли. Отпустить нить,бросить крестик и разорвать между ним и собой связь Сварог не решился. Нораспятие коснулось существа, чиркнуло по кожаному мясницкому фартуку, в которыйдля пущего эффекта вырядилось это пугало. И нитки хватило.

Существо взревело, будто из него вынимали душу, которой унего, наверное, и не было. И выпустило из лап девочку. Собственно, девочка ужеперестала существовать. В платьице в горошек путалось, сучило мохнатыми лапкаминечто паукообразное. С синими бантиками на рожках и в коричневых советскихбосоножках…

Тяжелая тьма обрушилась сверху под зазвучавший со всехсторон вой, посвист, визг.

И он провалился в эту тьму, потеряв опору под ногами, подневыносимый вой и визг, выходивший за пределы слуха, сотрясавший каждуюклеточку тела, летел куда-то вниз, как камень; сердце захолонуло и словно быперестало биться от дикой скорости падения и бесформенного хаоса вокруг.Тяжелые клубы мрака кружили вокруг, метаясь во всех направлениях, – аможет, это его переворачивало и вертело… Призрачно-белый свет прорывалсякороткими вспышками неизвестно откуда, и в эти секунды Сварог успевал заметитьвокруг, на косматых и плоских черных облаках, свое многократное отражение,нелепо распяленную кружащуюся тень, охваченную плотным кольцом дергающихсянелюдских силуэтов, сопровождавших его с хохотом и воем, писком и царапаньем,их спутанный клубок напоминал странный венок, то и дело менявший очертания, ноостававшийся отвратительным для глаз.

Он не знал, сколько продолжалось падение в неведомыеглубины. Падал сквозь тьму, сквозь колючие вспышки мертвенно-белого света,отбиваясь от тянувшихся отовсюду лап, тонких, как сожженные сучья, изгибавшихсясамым невероятным образом, как не способна изогнуться человеческая рука,царапавших то ли длинными когтями, то ли уродливыми пальцами, отбиваясь откаких-то морд, оравших и вывших в уши. Падал сквозь мир двух красок – черной ибелой, сквозь странно изменившийся воздух, врывавшийся в легкие волнойудушливого сухого жара, смердящего так, что вонь понемногу перестала ощущаться,застыла в ноздрях, во рту, в глотке плотными пробками, перехватывавшимидыхание.

Падение оборвалось столь же неожиданно, как и началось,умолкли визги и вой, уродливые тени отхлынули во все стороны и пропалинеизвестно куда. Остался смрад, окутавший так плотно, что собственное телоказалось Сварогу пустым мешком, надутым жарким вонючим воздухом. Зато подногами наконец-то оказалась твердая поверхность, напоминавшая шероховатый,выветрившийся камень, покрытый слоем невероятно сухого пепла, в котором ступниутопали по щиколотку. Пошевелившись и переступив с ноги на ногу, Сварог неуслышал звука собственных шагов – все звуки терялись и глохли в идущем неведомооткуда-то ли вопле, то ли стоне, столь громком и неумолчном, что он скорееказался составной частью окружающего воздуха.

Осмотревшись, он понял, что стоит на крутом склоненевообразимо глубокой пропасти, исполинской воронкой уходившей в бездну, гдедна словно бы и не существовало. Сварог это чуял, хотя и не смог бы объяснить,откуда знает. Повсюду, куда ни глянь, на фоне прямо-таки космической чернотыотблескивало ало-багровое пламя – оно вздымалось лохматыми языками и тут жеопадало, чтобы через миг вновь взмыть рваными гигантскими лоскутьями, оноизливалось тяжелыми фонтанами, гнувшимися к земле, струившимися медленнымиручьями, оно светило высокими кострами, рассыпалось на мириады пожарищ,сливалось в чудовищные омуты. Но светлее от обилия огня не становилось ничуть –это был мир без теней, без света, мир, состоявший лишь из мрака и огня. Иповсюду, куда ни глянь, корчились, бились, метались черные человеческие фигурки– словно мураши в охваченном огнем муравейнике, их было столько в окружающемнеобозримом пространстве, в реках и струях пламени, что к горлу подступиладурнота и все чувства, казалось, вот-вот откажутся служить, растворившись вбезумии огня.

Больше всего это напоминало ад, и Сварог боялся подумать,что так оно и есть. Сознание вяло теплилось, и сам себе он казался песчинкой надне колодца; над головой, чуялось, нависли неизмеримые выси, соразмерныерасстояниям меж звездами, еще немного – и расстояние меж ним и голубым небомстанет непреодолимым…

Он держался, отгоняя пытавшееся заползти в душу безумие.Повторял про себя: это наваждение, мираж, морок, ничего этого нет, а если иесть, не способно ни одолеть, ни проглотить, вот-вот рассеется, как дурной сон,время уходит, они сами говорили, что их время уходит…

Оказалось, он не брошен и не забыт – корявые, дергающиеся,хихикающие тени мелькали со всех сторон меж потоками и озерами дымящегосяпламени, дразнили, смыкали круг, плясали на фоне багрового огня, вставали нарогатые головы, дразнились высунутыми языками – и все это в совершеннейшембезмолвии, можно и подумать, что оглох, если бы не долетал отовсюду этотмногоголосый стон.

Тени отпрыгнули, прячась за пламенем, припадая к земле,дикий вой пронесся над склоном кратера, словно бы колыхнув повсюду пламя.Кто-то невероятно высокий, черный, неразличимый, окутанный крутящимся маревомбагровых искр шагнул прямо к Сварогу, навис, жуткий и безликий, сотрясая землюи вздымая пепел поступью тяжелых лап. И взвыл, оглушая:

– Назови свое имя! Иначе оставлю здесь навсегда!

Однако Сварог уже ощущал в себе силы не простосопротивляться – нападать, фантасмагории и ужасы только злили, минутнаяслабость пропала начисто, что бы там ни пугало вокруг, как бы ни тужилось.Слишком многое видел и многое прошел, чтобы сейчас сдаваться. Черный ещегромоздился над ним, колыхаясь и подрагивая, словно отражение в текучей воде,но Сварог шагнул вперед, чертя в воздухе крест:

– Сгинь, нечистая сила!

Слова приходили сами собой – и черная фигура дернулась,отступая под визг пляшущих дьяволят.

– Сгинь, рассыпься!