К концу третьего дня дождь перестал, но дорогу развезло так,что идти стало невозможно. Данила сверился с картой, свернули в лес и сделалипривал. Девушка долго отогревалась в палатке, вслушиваясь в кашель толстойБезымянной, и думала, как лучше сказать то, что она хотела.

Перед сном Данила зашел в палатку, взял ее промокшую майку ивышел. Все вещи развешивались над костром, около которого дежурил кто-то изБезымянных, и сейчас во влажном воздухе остро пахло дымом.

– Данила, – несмело обратилась она к Учителю,когда он вернулся, – можно я скажу?

Тот кивнул.

– Тебе не кажется, что Безымянную, которая кашляет,нужно в больницу? Ведь такая погода стоит…

– Завтра будет сухо, – без выражения ответилДанила.

Девушка сбилась с мысли, хотела спросить, откуда он знает,но потом решила не спрашивать.

– Понимаешь, она ведь уже заболела и всем мешает…

– Безымянная, говори за себя, – строго поправилДанила. – Она мешает тебе, правда? Про остальных ты не можешь знать.

Девушка послушно кивнула. Она не представляла себе, какможно спать под такой кашель, но Учитель был прав, говорить нужно только засебя.

– Но я… я беспокоюсь о ней. Мне кажется, что оначувствует себя плохо. И я видела, что у нее распухли ноги.

– Не настолько, чтобы она не могла идти. А самоеглавное… – Лицо Данилы смягчилось. – Я понимаю твою заботу и разделяюее, но сделать мы ничего не можем. Рядом нет больницы.

– Но ведь мы проходили мимо деревни, ее можно,наверное, оставить там… Дать денег или просто попросить, чтобы ее отвезли врайцентр. Мы ведь недалеко отошли от деревни, правда?

Данила посидел молча, потом поднял на девушку синие глаза.

– Гораздо дальше, чем ты думаешь, – покачал онголовой.

– Но все-таки…

– Достаточно, Безымянная. Я тебя услышал. СлушайГоспода.

– Слушай Господа, – автоматически ответила она.

Данила встал и вышел наружу. В соседней палатке раздалсяхриплый, резкий кашель.

Наутро встали рано, позавтракали и вышли из леса. Оказалось,что раскисший участок через каких-то двести метров сменяется песчаной дорогой,идущей вдоль поля, и все обрадовались. Идти было хорошо, и, если бы не кашельза спиной, девушка была бы совсем рада. Учитель не рассердился вчера на еепросьбу и даже, кажется, остался доволен. Если так, она готова слушать кашельженщины до конца пути.

– Мои безымянные братья! – обратился к ним Данила,когда они прошли около трех километров и вышли к небольшой речке, неспешнотекущей среди зарослей осоки и камыша. – Наш первый приют будет скоро –меньше чем через день пути. Мы выйдем к Церкви апостола Павла, где нам дадутприют. Пусть это вселяет в вас веру. Слушайте Господа!

Полная женщина закашлялась так, что не смогла даже ответитьУчителю, и девушка заметила, как один из сильных Безымянных – она привыкланазывать их про себя Охранниками – пристально смотрит на нее. Через некотороевремя он уже шел рядом с Данилой, негромко разговаривая с ним.

Вечером у костра Безымянная кашляла беспрерывно, и в концеконцов Данила встал, отозвал в сторону Охранников и коротко переговорил собоими. Вернувшись, он объявил:

– Безымянные братья, я принял решение. ЭтаБезымянная, – он показал рукой на хрипящую женщину, – должна покинутьнас. В том нет ее вины. Она попадет туда, где ей окажут помощь.

– Спасибо, Учитель, – ответила женщина, утираявыступившие от кашля слезы. – Мне жаль, что я не выдержала путь, нонадеюсь, у меня будет возможность пройти его с тобой в другой раз.

– Попрощайтесь же с нашей Безымянной сестрой, –предложил Данила. – Она сейчас покинет нас в сопровождении этихБезымянных, – он кивнул на Охранников. – Они проводят ее и вернутся.Идти недалеко, они хорошо знают дорогу.

Один за другим паломники начали подходить к полной женщине ичто-то негромко говорить, наклоняясь к ней. Девушка не знала, есть ли какая-тоособая процедура в таких случаях или она может сказать что-то свое, а Данила неподавал никакого знака. Когда подошла ее очередь, она наклонилась близко копухшему лицу женщины и сказала тихонько:

– Выздоравливай, Безымянная. Выздоравливай скорее.

Женщина подняла на нее глаза, и девушка впервые заметила,что они красивого темно-серого цвета. Странно было видеть на оплывшем,уродливом, в общем-то, лице такие глаза.

– Вера, – неожиданно прошептала Безымянная.

– Что? – не поняла девушка.

– Меня зовут Вера. Запомни, меня зовут Вера.

Удивившись, девушка попыталась что-то спросить, но сзади ужеподходила следующая Безымянная в надвинутом до глаз капюшоне, и она отошла всторону. Слегка ошарашенная, девушка наблюдала со стороны за прощанием, за тем,как Безымянная поцеловала ладонь Учителя и наконец, кашляя через каждые тришага, торопливо пошла с двумя сопровождающими между деревьев туда, где виднелсяпросвет.

– Безымянная, сегодня ты дежуришь у костра, –сообщил ей кто-то из проходящих мимо. – Тебя разбудят в два часа, так чтоложись скорее, чтобы успеть выспаться.

Ночью ее растолкали, она оделась и вышла наружу. Ночь стоялатеплая, звездная, и она подумала, что сидеть у костра в такое время – одноудовольствие. Можно было бы даже спать не в палатке, а прямо на земле. Где-то вглубине леса ухала птица, а из травы неподалеку раздавался стрекот, то громкий,то приглушенный. В одной из палаток громко храпели. От срубленных сосновыхветок возле костра остро пахло смолой. Девушка привалилась к стволу дерева инезаметно задремала.

Проснулась она от того, что ей захотелось в туалет. Часов ниу кого из Безымянных не было, но, оглядевшись спросонья, она поняла, что ещеочень рано, часов пять утра. В лесу было очень тихо. Осторожно, стараясь никогоне разбудить, девушка встала и пошла в глубь леса.

Зайдя за густой куст, она присела, чувствуя себя оченьнеловко – все-таки сказывались городские привычки изнеженной барышни. К тому жемысль о том, что кто-то из Безымянных может проснуться, пойти за той женадобностью и наткнуться на нее, заставляла девушку чутко прислушиваться ипостоянно оглядываться. Слева ей почудился негромкий треск, она торопливовскочила и стала внимательно всматриваться в предрассветную мглу.

Никого. Показалось. Девушка облегченно вздохнула, но решилазайти подальше в лес, куда наверняка никто из ее спутников не сунется. Последолгих поисков она нашла наконец достаточно укромное место. «Пора перестатьбыть такой стыдливой, – сказала девушка самой себе, застегивая молнию наджинсах, – который день идем, а я по-прежнему за два километра бегаю полюбой нужде». Она засмеялась сама над собой и огляделась. Позади нее быланебольшая полянка, заросшая густой, ровной зеленой травой, из которой торчаливысокие сиреневые цветы. Девушка наклонилась над одним из них, но лепесткицветка были почти сомкнуты и запаха не ощущалось. Она попыталась сорвать его,но стебель оказался неожиданно прочным и не хотел поддаваться. Тогда онапотянула сильнее… и не сразу поняла, что произошло. Вместе со стеблемсдвинулась трава. Девушка нахмурилась, потянула еще раз, и большой пласт травы,на краю которого рос цветок, отошел от земли, открывая то, что было под ним.Земля, сплетение корней, что-то белое…