– Милая, в нашем доме это традиция, – обычномягкий Эдик был непреклонен. – Мы и так слишком часто последнее времяпропускали воскресный семейный ужин, а сходить куда-нибудь с Тимом мы можем ина неделе.

«Это не традиция, – подумала Наташа, – апрямо-таки ритуал, как бы подтверждение: вот, мы все вместе, мы красивообщаемся в красивом доме, и у нас все красиво».

– Когда я был маленький, – неожиданно печальносказал Эдик, – и когда была еще Элина, то за ужином мы все сидели иболтали. А мама рассказывала столько вещей интересных! Я просто дождаться немог, когда же наконец будет воскресенье. И потом, когда мы уже выросли, всеравно собирались. Пока Элина не уехала. Тогда мама некоторое время не могласмотреть на пустой стул, и я, конечно, прекрасно ее понимал. Но потом мы с нейрешили возобновить совместные ужины. Ты понимаешь почему?

Наташа кивнула. Она понимала. И еще она понимала, что и вследующее воскресенье никуда не потащит Эдика, а останется на семейном ужине.Для ее мужа он имеет большое значение, а значит, будет иметь и для нее. И дляТима. В конце концов, ему предстоит расти в этом доме.

Ужин удался на славу. Евгения Генриховна была в хорошемнастроении и почти обаятельна, Игорь Сергеевич шутил, Эдик поддерживал разговорс Аллой Дмитриевной. Наташа посадила Тима за маленький столик рядом с собой, ион с удовольствием ковырялся вилкой в запеканке, предвкушая пирожное на третье.Он вообще очень быстро привык к вкусностям Ольги Степановны и, едвапроснувшись, бежал не к маме с дядей Эдиком, а на кухню.

– Но, Эдуард, согласись, что галерея Кроманавычурна, – говорила, поправляя рыжие волосы, Алла Дмитриевна. – Ипотом, нельзя так смешивать стили… Я там работала со светом и могу сказать: онирассчитывают на массовую публику, но ошибаются.

– Игорь, передай мне паштет, будь любезен. Наша ОльгаСтепановна сегодня превзошла саму себя.

– Пожалуй, что так. А знаешь, Женя, как вспомню тот ееотпуск, так меня всего передергивает.

– Почему?

– А ты разве не помнишь, какую дамочку прислалоагентство? И как она тридцать дней морила нас тушеной морковью?

– Ну, Игорь, зря ты так, – зазвучал тягучий голосАллы Дмитриевны. – Морковь ей как раз удавалась на славу.

– Не знаю, не знаю. Я предпочитаю что-нибудь эдакоемясное, да с кровью.

– А вот я морковь тоже не запомнила. Но помню, мне самаженщина не понравилась.

– Мам, я хочу еще соку!

– Не соку, а сока, говори правильно, – поправилаНаташа.

– Ну сока…

– Доешь запеканку, будет сок.

– И пирожное.

– Нет, вот пирожного точно не будет. И не убирайсалфеточку, ты ей потом губки вытрешь.

– Наташ, давай я ему сок принесу из кухни. Какой?Яблочный?

Евгения Генриховна слушала разговор невестки с сыном снеприязнью. Что за сюсюканье? «Салфеточку», «губки»… Нужно сказать Эдику, чтобыне распускал ребенка, потому что тот избалован. Да еще вид у ребенка совершенноангельский – волосики белые, губки пухлые, щечки розовые, просто картинка, а немальчик. Нет, нужно что-то придумать, чтобы справляться с раздражением…

Вернулся Эдик со стаканчиком темно-золотистого сока.

– Наташ, держи.

– Эдик, забыла сказать, – повернулась к немуЕвгения Генриховна. – Нашла новое место, совсем недавно.

– Ты имеешь в виду, под салон?

– Да. И расположено хорошо, в Ивановском переулке. Унас там недалеко третий салон. Ты представляешь, где это?

– Да, я тот район хорошо помню. А что за помещение?

– Пока не знаю, завтра поеду смотреть, но, судя поописанию, вполне подходящее. Мне только сегодня Виктор позвонил и сообщил. И ктому же был подходящий Знак.

– Женя, а как же те бизнесмены, о которых ты мнерассказывала? – осторожно спросил Игорь Сергеевич. – Ты все-такипланируешь расширяться?

– Разумеется, – пожала плечами ЕвгенияГенриховна. – А что изменилось?

– Ну, все-таки уже два салона…

– Игорь, решение этой проблемы – только вопрос времени.Извини, но я не хотела бы обсуждать за ужином дела. Наташа, скажите, вы ужевстречались со Сваровскими?

– Нет пока, Евгения Генриховна, – быстро ответилаНаташа. – Они нас пригласили во вторник. Только пока еще не решили, куда –или в кафе, или к ним домой.

– Для вас, конечно, предпочтительнее было бы второе.Согласись, Эдик?

– Что? А, про Сваровских… Да, у них в доме интересно,конечно.

– Почему? – спросила Наташа.

– Потому что их дедушка, Михаил Ефремович, былпутешественником, и вся квартира просто уставлена интереснейшими вещами,которые он привозил из поездок, – объяснила Евгения Генриховна. – Всвое время, когда я у них бывала – конечно, не у младших, а у старшихСваровских, – Михаил Ефремович показывал мне засушенную голову пигмея. Он,по-моему, очень ей гордился. Отталкивающая вещь, должна признаться.

– Но сейчас-то, когда в квартире ребенок… – началбыло Эдик, но тут дверь в гостиную распахнулась с громким стуком, и на порогепоявился старик Сергей Кириллович в наспех накинутой на плечи дубленке.

– Сергей Кириллович, добрый… – Евгения Генриховнане успела договорить – ее прервал дрожащий от ярости голос старика.

– Что, издеваться надо мной вздумали?! Вы за кого менятут держите, а?! За игрушку? Я вам всем покажу игрушку! Не жилье, а публичный домполучается!

– Сергей Кириллович, что происходит? – холоднопоинтересовалась Евгения Генриховна. – Вас кто-то обидел? Будьте любезны…

– Нет, не буду любезен! Слишком долго был, а теперь небуду! Думаете, раз купили меня, – он сделал шаг к столу, и Алла Дмитриевнаневольно отодвинулась на стуле подальше, – так можете вытворять, чтохотите? И непотребство всякое? Нет, не можете!

Он подошел к столу вплотную и стукнул по нему кулаком.

– Я вам всем покажу голый зад! А тебе, – онповернулся к Игорю Сергеевичу, – а тебе, сукин ты сын, падаль гнусная,Иуда, – в первую очередь!

– Сергей Кириллович, да что случилось? – Эдикпопытался подняться, но старик рявкнул:

– А ты сиди, я не с тобой разговариваю! Все, все вамвыскажу, мерзавцам, не уйду отсюда! Хотели меня в психушку запихать? Невыйдет! – И он потряс жилистым кулаком прямо перед носом Аллы Дмитриевны.

– А ну убери от нее руки! – с неожиданной злобойвоскликнул Игорь Сергеевич.

– Что?! Ты со мной еще разговаривать смеешь, тля тыэдакая! – завопил старик. – Да я твоей стерве…

Договорить он не успел. Бобров быстро вскочил со своегоместа, обогнул стол, схватил орущего и брызгающего слюной во все стороныстарика за шкирку и потащил к выходу. Наташа с изумлением наблюдала, как онбуквально продернул его, упирающегося, через дверной проем и исчез в холле.Брань на секунду затихла, потом хлопнула входная дверь, и ругань возобновиласьв отдалении. Через пару минут Игорь Сергеевич вернулся в гостиную. Веськрасный, но спокойный.