всегда хватает, зато импровизируете смело и умно, а в джазе это главное. Давайте займёмся вашим образованием, дополнительно по вечерам. Выдержите?

Наконец, всё стало складываться удачно, если б не одно удручающее обстоятельство. Срок разрешения Юлькиной беременности истёк, весточка всё не приходила, и Павлик ходил, ни жив, ни мёртв. Этого письма он дождался, когда уже перестал считать недели. Юлька сообщала, что у него родился сын Борис. Павлик кинулся хлопотать к дирижёру,…но порядок есть порядок, и побывка произошла только следующим летом.

Возмужавший, в бескозырке с гвардейской лентой, чёрном бушлате поверх тельняшки и широченных клешах он выглядел очень импозантно. Увидев Юльку на руках с Борькой, Павлик сразу растаял, и теперь уже армейская служба осталась где-то далеко позади. Роды изменили Юльку мало, лишь слегка раздались грудь и бёдра, что делало её хрупкую точеную фигурку более женственной.

— Ты по-прежнему готов носить меня на руках? — кокетливо поинтересовалась она.

Павлик усадил обоих к себе на колени и, обняв Юльку за талию, вдохнул родной запах и успокоено затих. Вечером они вместе купали в ванночке крошечного Борьку и укладывали его спать. Когда ребёнок затих, Павлик осторожно поднялся и замер в нерешительности.

— Раздевайся и ложись, — кивнув на разобранную кровать, спокойно заметила Юлька. — Или какая зазноба уже появилась?

В ответ Павлик нежно прикоснулся губами к её плечу и с наслаждением развалился на свежих простынях. В оставшиеся отпускные дни оба изображали законных супругов.

— Может, поженимся? — не выдержал он перед самым отъездом. — Ведь сын подрастает…

— Тебе служить ещё два года, — ответила та. — Я не хочу тебя ничем связывать, но сама буду ждать.

Такой рассудительности от своей нежной и хрупкой супруги Павлик не ожидал, и к себе в часть вернулся, полный тревог и уныния.

Первое же письмо эти тревоги только усилило. Юлька писала, что её ждут в театре.

…Шел последний год службы. Из дувших в унисон номерных корнетов он перешёл в разряд солистов, и исполнял теперь в первых рядах целые партии. Полковник-дирижёр часто похваливал его за абсолютный слух и хорошую технику. «Может, ещё ничего не потеряно? — думалось в такие минуты Павлику. — Устроюсь на гражданке в какой-нибудь приличный оркестр. Буду работать, и учиться по вечерам». И тут, словно по заказу, произошло незначительное на первый взгляд, событие. В этот год он сдружился с одним мотористом с торпедного катера по прозвищу Валёк. Тот был такой же старослужащий родом откуда-то из Подмосковья.

Как-то в увольнительной они прогуливались по необъятной Бакинской набережной.

— Говорят, здесь военно-морское училище недалеко, где-то за музеем Ленина, пойдем, посмотрим, — внезапно предложил Валёк.

Миновав Девичью башню и Крепость, они обогнули белоснежный дворец и свернули в боковую улочку. Вокруг сновали курсанты в бескозырках и чёрной флотской форме.

— Давай после службы поступать вместе, — предложил Валёк. — Ещё несколько лет взаперти, зато потом весь мир увидим…

— Надо подумать, если не жена с ребёнком, я бы запросто…

— Столько ждала, подождёт ещё, — философски возразил Валёк, — а нет, так скатертью дорожка, мало в мире баб, что ли…

Целых два месяца Павлика раздирали сомнения, представить себя без моря было уже невозможно. Он даже похудел и осунулся лицом. Однако сразу после приказа мореходка и вольная жизнь почему-то забылись сами собой. В оставшиеся дни Павлик ни о чём не мог думать, кроме Юльки и сына, и с первой оказией вернулся в Москву. Юлькина семья расселилась к тому времени по новостройкам, оставив комнату дочери. Они узаконили отношения и стали жить вместе с бабой Клавой в Старом Толмачёвском.

X

Захарыч оказался прав: любопытство пересилило в Алевтине гордость отверженной женщины. Буквально на следующий день, ближе к обеду в кабинете подполковника раздался звонок:

— Николай Захарович, это Владимир беспокоит — сосед Жени Плескова. Ваш телефон Аля дала. Мы с вами были знакомы когда-то.

— Если не путаю, наше знакомство произошло при весьма пикантных обстоятельствах в шестом часу утра, — в тон ему ответил Захарыч.

— Помните ещё, — рассмеялся Володя. — Повидаться как-нибудь на днях не желаете?

— Вы меня очень обяжете, и, чем скорее, тем лучше…

«Лучшей кандидатуры для прояснения ситуации придумать трудно, — положив трубку, подумал Николай. — Несколько подъездов дома сплошь сотрудниками заселены, институт в двух шагах, и кто чем дышит, он знает практически всё»…

— После звонка Алевтины полночи не спал, — возбуждённо заявил Володя, когда они уселись друг против друга после дружеских объятий. — Глупость, но до меня вдруг дошло, что я не видел Женьку уже больше пяти лет. Скажи, насколько реально, что он вляпался в какую-нибудь сомнительную историю и теперь его нет в живых?

— Исключать конечно, нельзя. Но лично я в это не верю и поэтому стараюсь разобраться, — постарался успокоить Захарыч. — Каким образом он мог оказаться в районе Овчинниковской набережной, не представляешь?

— Это где за Новокузнецкой трамвай через мост переезжает? — Ума не приложу, — пожал плечами Володя. — Может знакомых встретил. Постой-ка, — он немного картинно обхватил крупными кистями рук поседевшие виски. — Раньше мы компанией в тех краях часто парились. Помню, как-то решили водки взять, а время уже позднее было. Женька зашёл в близлежащий магазинчик и вернулся с бутылкой. Потом бахвалился, что у него тут везде бывшие ученицы работают.

«Глупость какая-то, ведь с тех пор около четверти века прошло», — подумал Николай.

— Ладно, будем считать это вопросом на засыпку. Что за история с защитой? — поинтересовался он вслух. — Со слезой в голосе Аля назвала это чуть ли не главным источником всех дальнейших бед.

— В прошлом решил покопаться? Где аукнулось, там и откликнуться должно?

Захарыч пожал плечами:

— Мне больше по душе старый народный вариант: «Как аукнулось, так и откликнулось», а вот где, я и хочу понять…

— Ладно, тебе видней. Тогда давай по порядку: идей у него никто не крал, это он Алевтине своей мозги пудрил, — нахмурился Володя. — Как принято в таких случаях говорить: «Бог дал, он же и назад взял»… Кафедре тогда срочно требовалась новая тематика, Плесков первым ухватил её и принёс.

— Скажи, а как он собирался ситуацию потом разрешать? — поинтересовался Николай.

— Сначала не только он, никто вообще об этом не думал. Если б всё выгорело, учебной работы хватило бы на десяток лет вперёд. Молодым кость в виде диссертаций кинули бы и с глаз подальше. У нас такие истории сплошь и рядом, — пояснил Володя. — Основной зачинщик, который на принцип пошел, был как сам Женька, малый шебутной. Плесков помог ему устроиться, посадив, как водится, на крючок. Решил, что тот по гроб жизни обязан и безропотно будет пахать. Ну, а когда выяснение отношений достигло апогея, Женька поддался давлению своей благоверной. Алевтина бабенка амбициозная,