Деспотизм капитала, который весь в нашихруках, протягивает ему соломинку, за которую государству приходится держатьсяпоневоле, в противном случае оно катится в пропасть. Того, который отлиберальной души сказал бы, что рассуждения такого рода безнравственны, яспрошу: если у каждого государства два врага и если по отношению к внешнемуврагу ему дозволено и не почитается безнравственным употреблять всякие мерыборьбы, как, например, не ознакомлять врага с планами нападения или защиты,нападать на него ночью или неравным числом людей, то почему же такие же меры вотношении худшего врага, нарушителя общественного строя и благоденствия, можноназвать недозволенными и безнравственными?

Может ли здравый логический ум надеятьсяуспешно руководить толпами при помощи разумных увещеваний или уговоров привозможности противоречия хотя бы и бессмысленного, но которое может показатьсяповерхностно разумеющему народу более приятным? Руководствуясь исключительномелкими страстями, повериями, обычаями, традициями и сентиментальными теориями,люди в толпе и люди толпы поддаются партийному расколу, мешающему всякомусоглашению даже на почве вполне разумного увещевания.

Всякое решение толпы зависит от случайного илиподстроенного большинства, которое по неведению политических тайн, произноситабсурдное решение, кладущее зародыш анархии в управлении. Политика не имеетничего общего с моралью. Правитель, руководящийся моралью, неполитичен, апотому непрочен на своем престоле. Кто хочет править должен прибегать и кхитрости, и к лицемерию. Великие народные качества – откровенность и честность– суть пороки в политике, потому что они свергают с престолов лучше и вернеесильнейшего врага. Эти качества должны быть атрибутами гоевских царств, мы жеотнюдь не должны руководиться ими.

Наше право – в силе. Слово «право» естьотвлеченная и ничем не доказанная мысль. Слово это означает не более как: Дайтемне то, чего я хочу, чтобы я тем самым получил доказательство, что я сильнеевас. Где начинается право? Где оно кончается? В государстве, в котором плохаяорганизация власти, безличие законов и правителя, обезличенных размножившимисяот либерализма правами, я черпаю новое право – броситься по праву сильного иразнести все существующие порядки и установления, наложить руки на законы,перестроить все учреждения и сделаться владыками тех, которые предоставили намправа своей силы, отказавшись от них добровольно, либерально…

Наша власть при современном шатании всехвластей будет необоримее всякой другой, потому что она будет незримой до техпор, пока не укрепится настолько, что ее уже никакая хитрость не подточит. Извременного зла, которое мы вынуждены теперь совершать, произойдет добронепоколебимого правления, которое восстановит правильный ход механизманародного бытия, нарушенного либерализмом.

Результат оправдывает средства. Обратим жевнимание в наших планах не столько на доброе и нравственное, сколько на нужноеи полезное. Перед нами план, в котором стратегически изложена линия, от которойнам отступать нельзя без риска видеть разрушение многовековых работ.

Чтобы выработать целесообразные действия, надопринять во внимание подлость, неустойчивость, непостоянство толпы, еенеспособность понимать и уважать условия собственной жизни, собственногоблагополучия. Надо понять, что мощь толпы слепая, неразумная, нерассуждающая,прислушивающаяся направо и налево. Слепой не может водить слепых без того,чтобы их не довести до пропасти, следовательно, члены толпы, выскочки изнарода, хотя бы и гениально умные, но в политике не разумеющие, не могутвыступать в качестве руководителей толпы без того, чтобы не погубить всейнации.

Только с детства одготовляемое к самодержавиюлицо может ведать слова, составляемые политическими буквами. Народ,предоставленный самому себе, то есть выскочкам из его среды, саморазрушаетсяпартийными раздорами, возбуждаемыми погонею за властью и почестями ипроисходящими от этого беспорядками. Возможно ли народным массам спокойно, безсоревнования рассудить, управиться с делами страны, которые не могутсмешиваться с личными интересами? Могут ли они защищаться от внешних врагов?

Это немыслимо, ибо план, разбитый на несколькочастей, сколько голов в толпе, теряет цельность, а потому становится непонятными неисполнимым. Только у Самодержавного лица планы могут выработаться обширноясными, в порядке, распределяющем все в механизме государственной машины; изчего надо заключить, что целесообразное для пользы страны управление должнососредоточиться в руках одного ответственного лица.

Без абсолютного деспотизма не можетсуществовать цивилизация, проводимая не массами, а руководителем их, кто бы онни был. Толпа – варвар, проявляющий свое варварство при каждом случае. Кактолько толпа захватывает в свои руки свободу, она ее вскоре превращает ванархию, которая сама по себе есть высшая степень варварства.

Взгляните на заспиртованных животных, одурманенныхвином, право на безмерное употребление которого дано вместе со свободой. Недопускать же нам и наших дойти до того же… Народы гоев одурманены спиртныминапитками, а молодежь их одурела от классицизма и раннего разврата, на которыйее подбивала наша агентура – гувернеры, лакеи, гувернантки – в богатых домах,приказчики и проч., наши женщины в местах гоевских увеселений.

К числу этих последних я причисляю и такназываемых «дам из общества», добровольных последовательниц их по разврату ироскоши. Наш пароль – сила и лицемерие. Только сила побеждает в делахполитических, особенно если она скрыта в талантах, необходимых государственнымлюдям. Насилие должно быть принципом, а хитрость и лицемерие – правилом дляправительств, которые не желают сложить свою корону к ногам агентов какой-либоновой силы. Это зло есть единственное средство добраться до цели, добра.

Поэтому мы не должны останавливаться передподкупом, обманом и предательством, когда они должны послужить к достижениюнашей цели. В политике надо уметь брать чужую собственность без колебаний, еслиею мы добьемся покорности и власти. Наше государство, шествуя путем мирногозавоевания, имеет право заменить ужасы войны менее заметными и болеецелесообразными казнями, которыми надобно поддерживать террор, располагающий кслепому послушанию.

Справедливая, но неумолимая строгость естьвеличайший фактор государственной силы: не только ради выгоды, но и во имядолга, ради победы, нам надо держаться программ насилия и лицемерия. Доктринарасчета настолько же сильна, насколько средства, ею употребляемые. Поэтому нестолько самими средствами, сколько доктриной строгости мы восторжествуем изакрепостим все правительства своему сверхправительству.