Мы молча смотрели друг на друга. Я пытался подобрать слова,чтобы мысленно описать ее красоту, сказать себе, как она похожа на старыеегипетские изображения принцесс с блестящими локонами, чьи имена затеряны ввечности. Я пытался понять, почему от одного взгляда на нее у меня болитсердце… И при этом мне не было дела до ее красоты – меня волновало только то, очем мы говорили.

– Почему ты выбрала этот путь?

– Ты и сам знаешь, – ответила она с терпеливойулыбкой. – Это самый лучший путь. Единственный. Это озарение послемноговековых поисков решения.

– Но это неправда, я не могу поверить…

– Конечно правда. Ты думаешь, что я действуюимпульсивно? Я принимаю решения не так, как ты, мой принц. Я ценю твоююношескую экспансивность, но незначительные перспективы для меня давно уже несуществуют. Ты мыслишь категориями отдельных жизней, категориями небольшихдостижений и человеческих удовольствий. Я же тысячелетиями строила планысоздания того мира, который теперь принадлежит мне. Вот почему я должнапродолжать так, как начала. Я не смогу превратить эту землю в сад, не смогусоздать рай человеческой фантазии, пока практически полностью не сотру с лицаземли мужчин.

– Значит, ты хочешь истребить сорок процентовнаселения? Девяносто процентов мужчин?

– Ты не считаешь, что это положит конец войне,изнасилованиям, жестокости?

– Но дело в том, что…

– Нет, отвечай. Ты не считаешь, что это положит конецвойне, изнасилованиям и жестокости?

– Можно убить всех людей, и это тоже положит конецвсему!

– Не играй со мной. Отвечай на мой вопрос!

– А разве это не игра? Такая цена неприемлема. Этомассовое убийство – безумие, это противоестественно.

– Успокойся. В твоих словах нет ни крупицы истины.Естественно то, что было сделано. А ты знаешь, что многие народы в прошломограничивали число детей женского пола? Знаешь, что они миллионами убивалидевочек, потому что им нужны были только мальчики, чтобы воевать? О, ты ипредставить себе не можешь, до каких пределов они доходили.

А теперь выбирать будут женщин, а не мужчин; и войн небудет. А как же другие преступления, совершенные мужчинами против женщин? Еслибы на земле существовала нация, виновная в подобных преступлениях против другойнации, разве ее не истребили бы полностью? Но на этой земле подобныепреступления совершаются ежедневно и еженощно.

– Ладно, все это правда. Без сомнения, чистая правда.Но чем твое решение лучше? Это немыслимо – полностью уничтожить мужское начало.Конечно же, если ты хочешь править… – Но даже этого я не мог себепредставить. Мне вспомнились слова Мариуса, обращенные ко мне давным-давно, вэпоху напудренных париков и атласных башмаков, о том, что старая религия,христианство, отмирает и, возможно, взамен не возникнет вообще никакой религии.

«А быть может, произойдет нечто гораздо болееудивительное, – сказал тогда Мариус, – мир будет идти вперед, необращая внимания ни на каких богов и богинь, не нуждаясь ни в дьяволах, ни вангелах…»

Разве не такова судьба этого мира? Судьба, навстречу которойон движется без нашего вмешательства?

– Ах, да ты мечтатель, мой красавчик, – резкосказала она. – Как же ты заботливо выбираешь свои иллюзии! Взгляни настраны Востока, где племена пустыни, разбогатевшие на нефти, которую онивыкачивают из песка, убивают друг друга тысячами во имя своего бога Аллаха!Религия на этой земле жива; и никогда не умрет. Вы с Мариусом все равночто шахматисты; ваши идеи не более чем шахматные фигуры. Вы ничего не видитедальше доски, на которой расставляете их в том или ином порядке, какзаблагорассудится вашим мелким этичным душонкам.

– Ты заблуждаешься, – гневно возразил я. –Может быть, не на наш счет – мы здесь ни при чем. Ты заблуждаешься всобственных планах и действиях. Ты не права.

– Нет, я права, – ответила она. – И никто несможет меня остановить – ни мужчина, ни женщина. И впервые с тех пор, какмужчина поднял дубинку на своего брата, мы увидим мир, созданный женщиной, гдеженщина станет обучать мужчину. И только когда мужчина усвоит урок, ему будетдозволено править этим миром вместе с женщиной!

– Должен же быть какой-то другой способ! О боги, ясущество не без изъянов, слабое, не лучше большинства мужчин, когда-либо жившихна свете. Не мне защищать их жизни. Я и свою не имею права защищать. Но, Акаша,ради всего живого, умоляю тебя, остановись, прекрати это поголовное убийство…

– И ты говоришь мне об убийстве? Расскажи мне оценности человеческой жизни, Лестат. Разве она не бесконечна? И скольких тыотправил в могилу? У всех нас руки в крови, в той крови, что течет в нашихвенах.

– Вот именно. И не все мы мудры и всезнающи. Я умоляютебя, прекрати, подумай… Акаша, конечно же, Мариус…

– Мариус! – Она тихо засмеялась. – Чемунаучил тебя Мариус? Что он дал тебе? По-настоящему дал?

Я не отвечал. Не мог отвечать. Меня смущала ее красота.Округлость руки, крошечная ямочка на щеке.

– Милый мой, – сказала она, и ее лицо внезапностало столь же мягким и нежным, как и голос. – Вызови в памяти своевидение Сада Зла, где единственные стойкие принципы – принципы эстетические:законы, которыми руководствуется эволюция большая и маленькая, изобилие красоки узоров и красота! Красота, куда ни посмотри. Вот она, природа. И там повсюдусмерть.

Я же создам Эдем, тот Эдем, к которому стремится каждый, онбудет лучше, чем природа! Это будет шаг вперед; возмездие за конечнуюоскорбительную и аморальную жестокость природы. Разве ты не понимаешь, что вселюди лишь мечтают о мире? Но женщины могут осуществить эту мечту! Мое видениенаходит отклик в душе каждой женщины. Но оно не переживет огня мужскогонасилия! И этот огонь столь жарок, что его может не пережить сама земля.

– А вдруг ты чего-то не понимаешь, – пытался яподобрать слова. – Предположим, что двойственность мужского и женскогоначала – неотъемлемая часть человеческого вида. Предположим, что женщинам нужнымужчины; предположим, женщины восстанут против тебя и попытаются защититьмужчин… Мир больше, чем этот крошечный варварский островок. Не все женщины –ослепленные видениями крестьянки!