— Перед тем как стрелять, — сказал Роберт Джордан, — отдохнии целься наверняка. Не смотри на него как на человека, а как на цель, deacuerdo? [117] Бери на прицел не всего, а какую-нибудь определенную точку.Целься в живот, если он будет стоять лицом к тебе. Если будет стоять спиной —целься в середину спины. Слушай, старик. Если он будет сидеть, то как только яначну стрелять, он вскочит, прежде чем побежать или пригнуться к земле. Вот вэтот момент и стреляй. А если он останется сидеть, стреляй сразу. Не жди.Только целься наверняка. Подойди ярдов на пятьдесят. Ты же-охотник. Для тебятут нет ничего трудного.

— Я сделаю, как ты приказываешь, — сказал Ансельмо.

— Да. Я так приказываю, — сказал Роберт Джордан.

Хорошо, что я не забыл представить это как приказ, подумалон. Если так легче. Так для него хоть отчасти снимается проклятие. Во всякомслучае, я надеюсь, что он так чувствует. Хоть немного. Я ведь совсем забыл, какон в первый день говорил со мной про убийство.

— Так я тебе приказываю, — сказал он. — А теперь иди.

— Me voy, — сказал Ансельмо. — Ну, скоро увидимся.

— Скоро увидимся, старик, — сказал Роберт Джордан.

Он вспомнил своего отца на железнодорожной станции и влажноеот слез прощанье с ним и не сказал старику ни «прощай», ни «желаю удачи».

— Ствол у винтовки прочистил? — шепнул он. — А то отдачабудет слишком сильная.

— Еще там, в пещере, — сказал Ансельмо. — Я их все прочистилшомполом.

— Ну, скоро увидимся, — сказал Роберт Джордан, и старикшироким, легким шагом скрылся за деревьями, неслышно ступая в сандалиях наверевочной подошве.

Роберт Джордан лег на устланную сосновыми иглами землю истал ждать первого шороха сосен на ветру, который всегда налетает с рассветом.Он вынул из автомата магазин и несколько раз открыл и закрыл затвор. Потом, незакрывая затвора, повернул оружие дулом к себе, поднес в темноте ствол к губами продул его, чувствуя языком маслянистый, скользкий металл. Он положил автоматна левую руку затвором кверху, так чтобы туда не попали ни сосновые иглы, нисор, и вытащил большим пальцем все патроны из магазина прямо на носовой платок,который он расстелил перед собой. Потом, нащупывая в темноте патроны, онвставил их один за другим обратно в магазин. Теперь магазин опять стал тяжелый,и он вставил его обратно и услышал, как он щелкнул, став на место. Он лежал засосной ничком, положив автомат на левую руку, и смотрел на огонек внизу. Иногдаогонек исчезал, и он догадывался, что это часовой в будке заслонил собоюжаровню. Роберт Джордан лежал и дожидался рассвета.

Пока Пабло возвращался в пещеру и пока отряд сходил вниз посклону, туда, где надо было оставить лошадей, Андрес быстро продвигался впередна пути к штабу Гольца. Они выехали на главную Навасеррадскую дорогу, покоторой с гор спускались грузовики. Там был контрольный пост, но когда Гомеспоказал часовому пропуск, полученный от полковника Миранды, тот посветил набумажку карманным фонарем, показал ее другому часовому, потом вернул Гомесу иотдал ему честь.

— Siga, — сказал он. — Поезжайте дальше. Только без фары.

Мотоцикл снова заревел, и Андрес вцепился в переднее седло,и они поехали дальше, осторожно лавируя среди грузовиков. Грузовики шли безсвета вниз по дороге длинной колонной. Встречались груженые машины, шедшиенаверх, и все они поднимали пыль, которую Андрес не видел в темноте, ночувствовал, как она бьет ему в лицо и скрипит на зубах.

Они подъехали вплотную к заднему борту какого-то грузовика,мотоцикл зафыркал, Гомес прибавил скорость и обогнал этот грузовик, потомвторой, третий, четвертый, а встречные с грохотом катились мимо по левойстороне дороги. Теперь сзади них шла легковая машина, и ее клаксон то и деловрывался в грохот грузовиков, окутанных пылью; потом на ней зажгли фары,осветившие пыль, висевшую густой желтой тучей, и она пронеслась мимо, соскрежетом перейдя на другую скорость и настойчиво, грозно, одуряюще взвывклаксоном.

Потом все движение впереди застопорилось, и, лавируя междусанитарными машинами, штабными машинами, броневиками, еще и еще броневиками,похожими на неподвижных, грузных, металлических черепах, со вздыбленными внеосевшей пыли стволами орудий, они выехали ко второму контрольному посту, где,оказывается, произошла авария. Один из грузовиков остановился, а следующий, незаметив этого, врезался в него и разнес вдребезги задний борт, и на дорогувывалились ящики с патронами. Один из ящиков разбился, и когда Гомес и Андресслезли с мотоцикла и потащили его вперед, пробираясь среди остановившихся машинк контрольному посту, где надо было предъявить пропуск, Андрес шел, ступая помедным гильзам, тысячами валявшимся в пыли. У наехавшего грузовика был разбитрадиатор. Следующая машина уткнулась ему носом в задний борт. Десятки другихнапирали сзади, и офицер в высоких сапогах бежал вдоль колонны, крича шоферам,чтобы те подались назад и дали возможность убрать искалеченную машину с дороги.

Но грузовиков было слишком много, и дать задний ход онисмогли только тогда, когда офицер, добравшись до конца колонны, остановилнапиравшие машины, и Андрес увидел, как он бежит, спотыкаясь, с карманнымфонариком в руке, кричит, ругается, а встречные машины все шли и шли в темноте.

Часовой на контрольном посту не отдал им пропуска обратно.Часовых было двое, они ходили с карманными фонариками, с винтовками за спиной итоже кричали. Тот, который взял пропуск, подошел к грузовику из встречногопотока и велел шоферу сказать на следующем контрольном посту, чтобы задерживаливсе машины, пока не рассосется затор. Потом, все еще держа пропуск в руке,часовой вернулся назад и закричал на шофера того грузовика, с которого упалиящики.

— Брось все и трогай дальше, ради господа бога, иначе мыникогда тут не разберемся! — кричал он шоферу.

— У меня передача разбита, — сказал шофер, наклонившись надзадними колесами.

— Так и так твою передачу. Тебе говорят — трогай!

— С развороченным дифференциалом никуда не тронешь, — сказалшофер, снова наклоняясь над машиной.

— Тогда пусть кто-нибудь возьмет тебя на прицеп, ведь надоже в конце концов убрать отсюда все это дерьмо.

Шофер мрачно смотрел на часового, который осветилэлектрическим фонарем помятый зад грузовика.

— Трогай! Трогай! — кричал часовой, все еще держа пропуск вруке.

— Мои документы, — напомнил ему Гомес. — Мой пропуск. Мыторопимся.