— Воля Божья.

— Именно так.

— Нашего Бога. Твоего и моего.

— Правильно.

— И Бог жесток.

— Совершенно верно.

— Знаешь, для ребенка у тебя очень уж жестокие принципы.

Они поравнялись со зданием муниципалитета. Тем самым, гдесестру мальчика убили и откуда его мать увезли во тьму. Дэвид посмотрел наздание, потом закрыл лицо руками. Жест этот напомнил Джонни, что мальчик-то ещесовсем маленький.

— Большую часть этих принципов мне бы не хотелось иметь, —ответил Дэвид. — Вы знаете, что сказал Бог Иову, когда ему надоело выслушиватьего бесконечные жалобы?

— Предложитл катиться куда подальше?

— Да. Хотите услышать кое-что плохое?

— Просто мечтаю об этом.

Вездеход легко форсировал песчаные дюны, нанесенные наасфальт ветром. Впереди Джонни уже видел городскую окраину. Ему хотелось быехать быстрее, но переходить со второй передачи на третью он не решался,учитывая, что фары освещают дорогу не на таком уж большом расстоянии. Да,конечно, все в руках Божьих, но Бог обычно помогает тем, кто не плошает сам.Может, поэтому Джонни и прихватил с собой молоток.

— У меня есть друг. Зовут его Брайен Росс. Это мой лучшийдруг. Однажды мы с ним построили Пантеон из крышек от пивных бутылок.

— Правда?

— Да. Нам немного помогал отец Брайена, но в основном мы вседелали сами. Так вот, по субботам мы не ложились допоздна и смотрели старыефильмы ужасов. Черно-белые. Особенно нам нравился Борис Карлофф.«Франкенштейн», конечно, но больше всего «Мамми». Мы постоянно говорили другдругу: «О, черт, Мамми идет за нами, давай прибавим шагу». Пугали друг другаради забавы. Вам это знакомо?

Джонни улыбнулся и кивнул.

— Так вот, с Брайеном случилось несчастье. Пьяный водительсбил его, когда он ехал в школу на велосипеде. Четверть восьмого утра, а этотводитель лыка не вязал. Вы можете в это поверить?

— Конечно, — заверил его Джонни.

Дэвид задумчиво посмотрел на него и продолжил:

— Брайен ударился головой. Сильно ударился. Треснул череп,досталось и мозгу. Он находился в коматозным состоянии, шансов на спасение небыло. Но…

— Позволь угадать остальное. Ты помолился Богу, попросил Егоизлечить твоего друга, и через два дня он не только говорил, но и ходил.Восславим Иисуса, спасителя нашего.

— Вы в это не верите?

Джонни рассмеялся:

— Честно говоря, верю. После того, что произошло со мной совчерашнего дня, выздоровление твоего приятеля я воспринимаю как само собойразумеющееся.

— Я отправился в одно место, которое мы с Брайеном считалисвоим, и хотел там помолиться. Это платформа, мы соорудили ее на дереве, дав ейназвание «вьетконговский наблюдательный пост».

Джонни вновь окинул мальчика взглядом. Уже без улыбки.

— Ты меня не разыгрываешь?

Дэвид покачал головой.

— Я не помню, кто из нас придумал это название, но мыназывали эту платформу именно так. Думаю, мы взяли это из какого-то старогофильма, но точно сказать не могу. Мы даже прибили к дереву табличку с этимназванием. Это было наше убежище, туда я и пошел, чтобы… — Он, глубокозадумавшись, закрыл глаза. — И вот что я сказал: «Господи, излечи его. Если Тыэто сделаешь, я что-нибудь сделаю для Тебя. Обещаю». — Дэвид открыл глаза. —Брайен сразу пошел на поправку.

— А теперь пришло время платить по счету. Это и есть топлохое?

— Нет. Я не возражаю против того, чтобы возвращать долги. Впрошлом году я поспорил с отцом на пять баксов, что «Иноходцы» выиграютчемпионат НБА[82]. Они не выиграли, и он хотел обратить наш спор в шутку,потому что я еще ребенок, значит, руководствовался скорее эмоциями, чем здравымсмыслом. Может, он был прав…

— Скорее всего.

— …но я все равно отдал ему эти пять баксов. Потому чтообещания надо выполнять. — Дэвид наклонился вперед и понизил голос… словнобоялся, что Бог его подслушает: — Самое ужасное заключается в другом: Бог ужетогда знал, что я окажусь здесь, знал, чего Он от меня потребует. И Он знал,что следует узнать мне для того, чтобы выполнить Его наказ. Мои родители крелигии равнодушны. Рождество, Пасха, ничего больше. До происшествия с Брайеномя тоже не проявлял к религии ни малейшего интереса. Из Библии я знал толькоодну фразу. Евангелие от Иоанна, глава третья, стих шестнадцатый. И то лишьпотому, что ее писали на своих плакатах фанаты. «Ибо так возлюбил Бог мир».

Они проехали мексиканское кафе с сорванной ветром вывеской.Вдали высился вал Китайской шахты. Серовато-белый в свете звезд.

— Кто такие фанаты?

— Фанатики. Так их называл мой друг преподобный Мартин. Ядумаю, он… Я думаю, с ним что-то случилось. — Дэвид помолчал, глядя на дорогу.Она заметно сузилась под напором песка. Хватало его и на асфальте. Но вездеходлегко форсировал небольшие дюны. — Короче, до происшествия с Брайеном я ничегоне знал об Иакове и Исайе или о многоцветном наряде жены Потифара. Тогда меняглавным образом интересовало… — Джонни не мог не отметить, что мальчик говоритсовсем как убеленный сединами ветеран войны, вспоминающий давно забытые битвы,— …станет ли Элберт Белль звездой Американской лиги. — Он повернулся к Джонни.— Самое ужасное не в том, что Бог поставил меня в такое положение, когда яоказался у Него в долгу. Но ради этого Он едва не убил Брайена.

— Бог жесток.

Дэвид кивнул. Теперь Джонни видел, что мальчик вот-вотрасплачется.

— Конечно, жесток. Может, Он и лучше Тэка, но очень суров,очень…

— Жестокость Бога очищает… так, во всяком случае, говорят.

— Да… возможно.

— Но ведь твой друг жив?

— Да…

— А может, дело тут не только в тебе. Вдруг в одинпрекрасный день Брайен найдет лекарство от СПИДа или рака.

— Возможно.

— Дэвид, это существо, что беснуется здесь… Тэк. Ты хотьпредставляешь себе, кто он? Индейский дух? Вроде маниту[83] или вендиго[84]?