— Я так не думаю. Это скорее болезнь, нежели дух или дажедемон. Индейцы, может, и не знали, что он обитает здесь, а появился он задолгодо них. Очень давно. Тэк — создание древнее, бестелое сердце. И место, где онпроживает, находится по другую сторону «горла», на дне скважины… Я не уверен,что место это на нашей планете или даже в нашей Вселенной. Тэк — абсолютныйпришелец, он настолько отличен от нас, что рядом с ним разум любого человекапросто не может существовать.

Мальчик дрожал всем телом, лицо его еще больше побледнело.Возможно, причиной того был звездный свет, но Джонни эта бледность непонравилась.

— Незачем говорить об этом, если тебе не хочется. Лады?

Дэвид кивнул, потом вытянул вперед руку:

— Смотрите, там стоит «райдер». Должно быть, они нашли Мэри.Это было бы здорово.

— Еще бы.

Фары грузовика, направленные в сторону вала, светились вполумиле от них. Ехали они в молчании, погруженные в собственные мысли. УДжонни они главным образом вертелись вокруг собственной личности. Пока он ещене мог сказать, кто же он теперь. Джонни повернулся к Дэвиду, хотел спросить,не знает ли тот места, где могут лежать еще несколько банок сардин: он такпроголодался, что не отвернулся бы и от тарелки холодной фасоли… но тут в егоголове что-то вспыхнуло. Ярко и беззвучно. Джонни откинулся назад, вжавшисьспиной в спинку сиденья, уголки его губ опустились вниз, как на клоунскоймаске. Вездеход понесло налево.

Дэвид схватился за руль и выровнял машину до того, как онаскатилась в пустыню. К тому моменту глаза Джонни уже открылись. Онавтоматически нажал на педаль тормоза. Мальчика бросило вперед. Вездеход замерв двухстах ярдах от задних огней «райдера». В их красном отблеске они виделисилуэты людей, стоявших у грузовика.

— Святое дерьмо, — выдохнул Дэвид. — Я уж думал…

Джонни взглянул на него, словно увидел впервые в жизни.Потом туман, застилавший его глаза, рассеялся, и он громко рассмеялся.

— Точно, святое дерьмо. — Джонни говорил тихо, словночеловек, переживший сильное потрясение. — Спасибо, Дэвид.

— Это была богобомба?

— Что?

— Большая такая. Как в случае с Саулом из Дамаска, когдакатаракты, или что там у него было, упали с его глаз и он вновь прозрел.Преподобный Мартин называл такие чудеса богобомбами. Одна из них упала на вас,правда?

Поначалу Джонни не хотел смотреть на Дэвида, боялся того,что может тот увидеть в его глазах. Вместо этого он уставился на задние огни«райдера».

Джонни обратил внимание, что Стив не развернул грузовик,хотя ширины дороги вполне хватало. Фары «райдера» по-прежнему смотрели на вал.Естественно. Стив Эмес прожил достаточно долго, чтобы чувствовать, что с шахтойони еще не закончили. Тут он попал в точку. И Дэвид был прав: они должнынаведаться в Китайскую шахту… но вот кое в чем другом мальчик, возможно, иошибался.

Фиксируй взгляд, Джонни, посоветовала ему Терри. Фиксируй,чтобы ты мог смотреть на него не мигая. Ты же знаешь, как это делается, не такли?

Да, он знал. Он помнил, что говорил его старый профессорлитературы, говорил давно, когда динозавры еще бродили по Земле, а Ральф Хоукруководил «Нью-йоркскими янки». «Ложь — это вымысел, — вещала эта древняярептилия с сухой и циничной улыбкой, — вымысел — это искусство, значит, всеискусство — ложь».

А теперь, дамы и господа, смотрите, как я будупрактиковаться в этом искусстве с нашим юным, не подозревающим подвохапророком.

Джонни повернулся к Дэвиду и встретил его взгляд печальнойулыбкой.

— Никаких богобомб, Дэвид. Очень жаль, что приходитсяразочаровывать тебя.

— Так что же случилось?

— Припадок. Слишком многое навалилось на меня, вот иприхватило. В молодости они у меня случались каждые три или четыре месяца, нодовольно слабые. Я стал принимать лекарства, и вроде бы все прошло. Но когда ястал крепко пить, припадки вернулись. Причем прихватывало меня как следует.Собственно, поэтому я и бросил пить. Этот вот припадок — первый за… Джоннивыдержал паузу, притворяясь, что думает. — …одиннадцать месяцев. И ведь все этовремя я обходился без спиртного и кокаина. На сей раз причина — обычный стресс.

Он тронул вездеход с места, глядя прямо перед собой, словноне хотел встретиться взглядом с Дэвидом и увидеть, какую часть сказанногомальчик принял за чистую монету. Боялся встретиться взглядом. Мальчик-тоудивительный… прямо-таки ветхозаветный пророк, вышедший из ветхозаветнойпустыни. Кожа обожжена солнцем, а мозг в огне от переполняющей его информации,почерпнутой непосредственно у Бога.

Лучше смотреть в другую сторону, убеждал себя Джонни, вовсяком случае пока.

Но уголком глаза он заметил, что мальчик изучающе смотрит нанего.

— Это правда, Джонни? — спросил наконец Дэвид. — Вы мне невешаете лапшу на уши?

— Истинная правда. — Джонни по-прежнему не решалсявстретиться с ним глазами. — Никакой лапши.

Дэвид больше вопросов не задавал… но все поглядывал на него.И тут до Джонни дошло, что он буквально чувствует на себе этот взгляд, словномягкие, ловкие пальцы ощупывают раму в поисках шпингалета, чтобы открыть окно.

1

Тэк сидел на северной стороне гребня, вцепившись когтями всваленный ствол дерева. Его орлиные глаза без труда различали два автомобиля надороге внизу. Он видел и двоих человек в вездеходе: писателя за рулем имальчика рядом с ним.

Паршивый набожный мальчишка.

Все-таки прибыл.

Все-таки они оба прибыли.

Тэк попытался проникнуть в сознание мальчика, напугать его,прогнать прочь, прежде чем мальчик нашел бы того, кто его призвал. Но не смог.Мой Бог силен, говорил мальчик, и это, судя по всему, соответствовалодействительности.

Впрочем, Тэк еще собирался проверить, так ли силен этот Бог.

Вездеход остановился около желтого грузовика. Писатель имальчик о чем-то заговорили. Дэм мальчика направился к ним с винтовкой в руке,но остановился, когда вездеход вновь покатил вперед. Они вновь собралисьвместе, те, кто остался в живых, несмотря на все усилия Тэка.

Однако не все еще потеряно. Тело орла долго не протянет —час, максимум два, но, пока оно сильное и крепкое, надо постараться егоиспользовать. Демон взмахнул крыльями и поднялся в воздух в тот самый момент,когда дэм обнял своего дэмэна (Тэк быстро забывал человеческий язык, маленькиймозг орла не мог удержать его, поэтому приходилось переходить на более простойи емкий язык бестелых).