– Ах, да, – сказала она, – вечное иутомительное стирикское стремление присвоить себе чужую боль. Кто-то на другомконце земли протыкает ножом стирика, а у тебя идет кровь. Ты сидишь здесь, вМатерионе, в роскоши и безопасности, жалеешь себя и втайне мучаешься отзависти, что тебе отказали в праве стать невинной жертвой. Что же, Салла, еслитебе так хочется пожертвовать собой, я могу это устроить. – Лепет этогоболвана вверг Сефрению в состояние холодной ярости. – Тысяча приняларешение, – жестко сказала она. – Я не обязана объяснять тебе почему,но все же объясню – чтобы ты мог передать это объяснение своей общине. И тебепридется сделать это, Салла. И быть при этом весьма убедительным, иначе мнепридется тебя сместить.

– Моя должность пожизненная! – заносчиво заявилон.

– Именно об этом я и говорю, – зловещим тономпояснила Сефрения.

Салла уставился на нее.

– Ты не посмеешь! – выдохнул он.

– А ты проверь. – Сефрения давно уже мечталасказать кому-нибудь эту фразу, и теперь обнаружила, что это весьмаприятно. – Суть дела вот в чем, Салла, – можешь прервать меня, если ябуду говорить слишком быстро для тебя. Эленийцы – варвары, которые ищут поводаприкончить всякого стирика, попавшегося им на глаза. Если мы не поможем им вэтом кризисе, мы поднесем им искомый повод на бархатной подушечке. Мы поможемим, потому что если мы этого не сделаем, они перебьют всех стириков в Эозии. Аведь мы не хотим, чтобы это случилось, не так ли?

– Но…

– Салла, если я услышу от тебя еще одно «но», я тебяуничтожу. – Сефрения с некоторым изумлением обнаружила, что вести себяпо-эленийски очень даже приятно. – Я передала тебе решение Тысячи, аТысяча говорит от имени богов. Предмет не подлежит обсуждению, так что прекратиныть и изворачиваться. Ты подчинишься или умрешь. Таков твой выбор, и выбирайпобыстрее, потому что я спешу.

Эти слова потрясли даже Заласту. – Твоя богиня жестока,советник Сефрения! – выпалил Салла.

Сефрения ударила его прежде, чем успела подумать, чтоделает, – ее рука, казалось, двигалась сама по себе. Она воспитывала многопоколений пандионцев и знала, как нужно блокировать плечо для удара. У неевышло гораздо большее, чем обычная оплеуха. Костяшки ее кулака с силойвпечатались в подбородок Саллы, и стирик с остекленевшими глазами отлетелназад.

Сефрения начала выговаривать слова смертоносного заклинания,выплетая пальцами соответствующие жесты.

«Я не сделаю этого, Сефрения!» – резко прозвенел в ее мысляхголос Афраэли.

«Знаю, – мысленно ответила Сефрения. – Я простохочу привлечь его внимание, вот и все».

Осознав, что она делает, Салла задохнулся. Затем онпронзительно завопил и рухнул на колени, бессвязно лопоча и моля о милосердии.

– Ты исполнишь то, что я тебе повелела? – грозноспросила она.

– Да, высокая жрица! Да! Умоляю, не убивай меня!

– Я оборвала заклинание, но не отменила его. В любуюминуту я могу его завершить. Твое сердце в моем кулаке, Салла. Помни об этомвсякий раз, когда тебе вновь захочется оскорбить мою богиню. А теперь вставай ивыполняй то, что тебе приказано. Пойдем, Заласта. Меня уже тошнит от этогонытья.

– Ты стала жестокой, Сефрения, – укоризненносказал Заласта, когда они вышли на узкие улочки стирикского квартала.

– Я только припугнула его, мой старый друг, –ответила Сефрения. – Афраэль ни за что не стала бы отзываться на этозаклинание. – Она осторожно пощупала руку. – Ты случайно не знаешь,Заласта, где бы я могла найти хорошего лекаря? Кажется, я вывихнула запястье.

– Они не слишком впечатляющи, верно? – заметилУлаф, когда он, Тиниен и Кринг шагали по ухоженным лужайкам императорскойрезиденции, направляясь к эленийскому замку.

– Воистину, – согласился Кринг. – Похоже, онивсе время думают только о парадах. – Все трое возвращались со встречи свысшим командованием имперской армии. – Да они только для парадов игодятся, – заключил доми. – На них нельзя положиться.

– Придворные в мундирах! – взмахом руки Улаф отмелразом весь генеральный штаб Тамульской империи.

– Согласен, – подхватил Тиниен. – Настоящаявоенная сила в Тамуле и во всей Империи – это атаны. Правительство решает, агенеральный штаб попросту передает его решения командирам атанов. Я началсомневаться в надежности имперской армии, еще когда они сказали, что должностив ней наследственные. Не хотел бы я полагаться на них в случае нужды!

– Истинная правда, друг Тиниен, – согласилсяКринг. – Их кавалерийский генерал отвел меня в конюшни и показал то, чтоздесь именуется лошадьми. – Кринга передернуло.

– Что, так плохо? – спросил Улаф.

– Ужасно, друг Улаф! Их лошади не годятся даже дляпахоты! Никогда бы не поверил, что коня можно так раскормить. Все, что быстреешага, попросту прикончит бедную скотинку.

– Стало быть, в этом мы сходимся? – спросилТиниен. – Имперская армия абсолютно бесполезна для нас?

– По-моему, Тиниен, ты им льстишь, – отозвалсяУлаф.

– Нам нужно составлять доклад с большойосторожностью, – пояснил альсионский рыцарь. – Мы ведь не хотим оскорбитьимператора. Как насчет «недостаточной подготовки»?

– Уж это точно, – согласился Кринг.

– «Незнание современной тактики и стратегии»?

– Не спорю, – проворчал Улаф.

– «Плохое снаряжение»?

– Это не совсем так, друг Тиниен, – покачалголовой Кринг. – У них очень хорошее снаряжение. Это лучшее оружиедвенадцатого века, которое я когда-либо видел.

– Ладно, – рассмеялся Тиниен, – тогда –«устаревшее вооружение»?

– С этим я могу согласиться, – уступил доми.

– Ты, конечно, не станешь употреблять слов «разжиревшие,ленивые, никуда не годные болваны»? – осведомился Улаф.

– Это было бы слегка недипломатично, Улаф?

– Зато верно, – мрачно заметил генидианец.