– Облегчу, лорд Вэнион, – ухмыльнулсяСарабиан, – независимо от того, понравится им это или нет. Я помогу вампроникнуть в министерства. После того как я поставлю на место Пондию Субата, язаймусь другими министрами – всеми по очереди. Думаю, им пора наконец уяснить,кто здесь главный. – Сарабиан вдруг расхохотался, явно довольныйсобой. – До чего же хорошо, Элана, что ты решила меня навестить! Ты и твоидрузья помогли мне осознать, что все эти годы я сидел на абсолютной власти, имне никогда не приходило в голову ею воспользоваться. Пожалуй, настало времявытащить ее на свет божий, стряхнуть пыль и немножко ею помахать.

– О боги, – пробормотал Оскайн, и на лице егоотразилась смесь огорчения и досады. – Что же это я натворил?

– У нас тут одна закавыка, Стрейджен, –промурлыкал Кааладор по-эленийски. – Наши желтые братцы не больно-товизжат от восторга, что надо, стало быть, плюнуть на всякие там условности.

– Пожалуйста, Кааладор, – сказал Стрейджен, –избавь нас от своих простонародных предисловий. Переходи прямо к делу.

– Так сразу? Это ж супротив естества, Стрейджен.

– Ты так думаешь?

Стрейджен, Телэн и Кааладор встретились в погребе в одном изприбрежных кварталов. Было позднее утро, и местные воры только-только началисвою деятельность.

– Как тебе уже известно, воровское братство в Материонеотягощено кастовыми предрассудками, – продолжал Кааладор. – Воры неразговаривают с мошенниками, нищие со шлюхами – разве что, само собой, поделу, – а гильдия убийц и вовсе отверженные.

– Вот это уж точно супротив естества, – заметилТелэн.

– Сжалься, Телэн, – страдальчески попросилСтрейджен. – Одного из вас с меня вполне достаточно. Двое – это ужечересчур. Почему это убийц так презирают?

– Потому что они нарушают один из основных принциповтамульской культуры, – пояснил Кааладор. – Это ведь наемныеубийцы, и они не раскланиваются и не расшаркиваются перед своими жертвами,прежде чем перерезать им горло. Тамульцы просто помешаны на вежливости. Онивовсе не против того, чтобы кто-нибудь резал благородных господ за плату. Им непо душе грубость. – Кааладор покачал головой. – Вот почему тамульскихворов так часто ловят и обезглавливают. Им кажется невежливым удирать, когда ихзастукали.

– Невероятно, – пробормотал Телэн. –Стрейджен, это еще хуже, чем мы думали. Если эти люди не разговаривают друг сдругом, мы никогда не узнаем от них ничего полезного.

– Я ведь предупреждал вас, друзья мои, чтобы вы вМатерионе не надеялись на слишком многое, – напомнил Кааладор.

– А что, прочие гильдии боятся убийц? – спросилСтрейджен.

– Еще как! – ответил Кааладор.

– Тогда с них и начнем. Как местные воры относятся кимператору?

– С трепетом, само собой, и обожанием, которое граничитс откровенным обожествлением.

– Отлично. Свяжись с гильдией убийц. Когда Телэнпередаст тебе от меня весточку, пусть головорезы схватят тех, кто возглавляетдругие гильдии, и доставят во дворец.

– Чегой-то ты там замышляешь, дружочек?

– Я поговорю с императором и попробую убедить егопроизнести речь перед нашими Материонскими братьями, – пожал плечамиСтрейджен.

– Ты, случаем, не спятил?

– Конечно нет. Тамульцы беспрекословно подчиняютсятрадициям, и одна из традиций состоит в том, что император может на времяотменить любую традицию.

– Ты понимаешь, к чему он клонит? – обратился Кааладорк Телэну.

– Я отстал от его мысли на последнем крутом повороте.

– Дай-ка я попробую пересказать твою идею своимисловами, – сказал Кааладор светловолосому талесийцу. – Ты намереннарушить все известные обычаи преступного мира в Материоне, приказав убийцампохитить главарей других гильдий.

– Верно, – кивнул Стрейджен.

– Далее, ты собираешься доставить их всех вимператорскую резиденцию, куда вход им категорически запрещен.

– Верно.

– Затем ты хочешь упросить императора произнести речьперед людьми, о существовании которых он даже не должен подозревать.

– Примерно это и было у меня на уме.

– И император должен приказать им презреть освященнуювеками традицию и начать работать вместе?

– По-твоему, с этим будут какие-то трудности?

– Ну что ты, что ты. Я только хотел убедиться, чтоправильно понял тебя, вот и все.

– Так значит, все в порядке, старина? –осведомился Стрейджен. – Тогда я пойду поговорю с императором.

***

Сефрения вздохнула.

– Ты несносен, как ребенок, – сказала она. У Саллыглаза полезли на лоб.

– Как ты смеешь? – почти взвизгнул он. Лицостирикского старейшины побелело.

– Ты забываешься, старейшина Салла, – заметилразъяренному стирику Заласта. – Советник Сефрения говорит от имени Тысячи.Или ты откажешься подчиниться решению Тысячи? И богов, которых онапредставляет?

– Тысяча заблуждается! – вспыхнул Салла. – Неможет быть никаких соглашений между стириками и свиноедами!

– Это решать Тысяче, – твердым, как кремень,голосом сказал Заласта.

– Вспомните, что творят с нами эти эленийскиеварвары! – воскликнул Салла, задыхаясь от бешенства.

– Ты всю жизнь прожил в стирикском квартале Материона,старейшина Салла, – сказал Заласта. – Ты, наверное, ни разу в жизни ине видел эленийца.

– Я умею читать, Заласта.

– Счастлив это слышать. Впрочем, мы явились сюда не длятого, чтобы обсуждать решение Тысячи. Верховная жрица Афраэли известила тебя обэтом решении. Нравится оно тебе или нет, а тебе придется его исполнять.

Глаза Саллы наполнились слезами.

– Они убивают нас! – всхлипнул он.

– Для убитого, Салла, ты выглядишь простовеликолепно, – заметила Сефрения. – Скажи, это было очень больно?

– Ты знаешь, что я имею в виду, жрица.