– Келтэн и Миртаи будут находиться при Спархоке икоролеве, – продолжал Вэнион. – Мы не знаем точно, насколько далекомогут зайти наши противники, так что лишняя охрана вам не помешает.

– А вы, лорд Вэнион? – спросил император.

– Вэнион и Оскайн займутся составлением общей картины,Сарабиан, – ответила Элана. – Мы будем доставлять им все, что узнаем,а они будут разбирать эти сведения и указывать нам на пропуски, чтобы мы знали,куда направлять дальнейшие усилия.

– Вы, эленийцы, весьма методичный народ, – заметилСарабиан.

– Это плод их зависимости от логики, вашевеличество, – пояснила Сефрения. – Пристрастие эленийцев кточности кого хочешь сведет с ума, однако оно приносит свои плоды. Хорошийэлениец будет наблюдать полдня, прежде чем позволит себе заметить, что идетдождь.

– Да, – сказал Эмбан, – но зато уж еслиэлениец скажет, что идет дождь, можно быть уверенным, что он говорит правду.

– Ну, а вы, ваше высочество? – Сарабиан улыбнулсядевочке, сидевшей у него на коленях. – Какова ваша роль в этом гигантскомзаговоре?

– Я должна отвлекать тебя, Сарабиан, чтобы задавалпоменьше вопросов, – хладнокровно ответила Даная. – Твои новые друзьясобираются делать кое-что не очень хорошее, и я намерена мешать тебе этозаметить.

– Даная! – воскликнула Элана.

– А разве это не так, мама? Вы будете лгать людям,шпионить за ними и, вероятно, убивать тех, кто встанет у вас на пути. Разве этоне то, что вы зовете «политикой»?

Сарабиан расхохотался.

– Она права, Элана, ей-богу, права, – все ещесмеясь, проговорил он. – Ее определение политики слегка прямолинейно, затоочень точно. Из нее выйдет отличная королева.

– Спасибо, Сарабиан, – нежно сказала Даная,чмокнув его в щеку.

И тут Спархок ощутил уже знакомое леденящее дуновение, и,хотя он знал, что это бесполезно, рука его сама собой метнулась к рукояти меча.Он выругался – наполовину по-эленийски, наполовину по-тамульски, –осознав, что все их замыслы теперь открыты загадочной тени, которая все этимесяцы преследовала их по пятам.

– Поверьте моему слову, ваше величество, – говорилЗаласта недоверчивому Сарабиану, – это явление никак нельзя было назватьприродным.

– Тебе лучше знать, Заласта, – с сомнениемотозвался Сарабиан. – Однако все мои чувства требуют искать прежде всегоестественное объяснение – к примеру, облако набежало на солнце.

– Уже вечер, Сарабиан, – напомнила Элана, –солнце давно зашло.

– Да, этот довод некоторым образом ослабляет моеобъяснение. Значит, вы все и раньше видели эту тень?

– Почти все, ваше величество, – заверил егоОскайн. – Однажды – на корабле – ее видел даже я, и тогда никакоеоблако не заслоняло солнце. Думаю, что нам следует довериться суждению нашихэленийских друзей. Они и прежде сталкивались с этим необычным явлением.

– Тупица, – пробормотал Спархок.

– Прошу прощения? – мягко отозвался Сарабиан.

– Простите, ваше величество, – извинилсяСпархок. – Разумеется, я имел в виду не вас. Это наш загадочный гость неслишком умен. Если уж берешься за кем-то шпионить, не стоит возвещать о своемприсутствии фанфарами и барабанным боем.

– Он делал это и прежде, Спархок, – напомнил емуЭмбан. – Он являлся нам в Дарсасе, в кабинете архимандрита Монсела.

– Быть может, он просто не подозревает о том, что мыего видим, – предположил Келтэн. – Когда Адус только начал работатьна Мартэла, он пытался заниматься соглядатайством – но потом Мартэлу пришлосьнанять Крегера.

– Кто такой Адус? – спросил Сарабиан.

– Наш давний знакомый, ваше величество, – ответилКелтэн. – Шпиона из него не вышло, потому что всякий на сто ярдов в округемог догадаться о его присутствии. Адус не признавал мытья, а потому обладалвесьма неповторимым ароматом.

– Неужели это возможно? – обратился Вэнион кСефрении. – Неужели именно Келтэн мог случайно наткнуться на правильныйответ?

– Вэнион! – возмущенно воскликнул Келтэн.

– Извини, Келтэн. Я совсем не то хотел сказать.Серьезно, Сефрения, может наш гость понятия не иметь о том, что он отбрасываеттень?

– Я полагаю, дорогой, что все возможно.

– Зрительная вонь? – недоверчиво предположилКелтэн.

– Не знаю, можно ли использовать именно это выражение,но… – Сефрения взглянула на Заласту. – Такое возможно?

– Во всяком случае, это многое объясняет, – послеминутного размышления ответил он. – Боги – существа примечательные нетолько глубиной своего понимания, но и своими недостатками. Вполне вероятно,что наш гость и не подозревает о том, как легко мы можем унюхать егоприсутствие – если мне будет дозволено воспользоваться выражением сэра Келтэна.Он вполне может полагать, что остается незримым для нас и что мы не замечаемего соглядатайства.

Бевьер с сомнением покачал головой.

– Мы ведь говорим об этой тени всякий раз, когда онапоявляется, – сказал он. – Он слышит нас, так что должен знать, чтоон себя выдал.

– Совсем не обязательно, Бевьер, – возразилКелтэн. – Адус понятия не имел, что от него несет, как от выгребной ямы,да и не всякий признает за собой подобное качество. Возможно, с этой тенью тотже случай – этакая непримиримая враждебность, что-то вроде дурного запаха изорта или непристойного поведения за столом.

– Что за чудесная идея! – рассмеялся патриархЭмбан. – Из одного этого случая мы могли бы вывести целую книгу обожественном этикете.

– Для какой цели, ваша светлость? – осведомилсяОскайн.

– Для благороднейшей, ваше превосходительство, –большего постижения Бога. Разве мы не для этого живем на свете?

– Не думаю, Эмбан, чтобы ученый труд о поведении боговза столом внес значительный вклад в познания человечества, – заметилВэнион. – Можем мы надеяться, что ваше величество облегчит нам доступ вовнутренние круги вашего правительства? – обратился он к Сарабиану.