Ирина кивнула.

– И это правильно, – заявил Мартин. – А потом мы решили, чтоостановкой эволюции станет технический прогресс в духе Аранка. Огромные города,звездолёты на лужайке за домом, совершенная медицина и вакцина от рака. Этодва… И это – совершенно неверно! Знаешь почему? Потому что в самых совершенныхгородах будут течь крыши и засоряться канализация. Потому что звездолёты будутломаться, а болезни – приспосабливаться к лекарствам. Все эти сверкающие городаничего не стоят!

– А планета-завод?

Мартин похлопал по крышке «сейфа». Улыбнулся:

– Планета-завод? Чудовищные энергетические мощности,миллионы, миллиарды контейнеров по всей поверхности… ма-а-аленьких такихконтейнеров. И умницы-аранки решили, что в этих контейнерах можно штамповатьпродукцию народного потребления… А если я хочу яхту? А если мне нужен шкаф? Покусочкам вынимать?

Ирина ждала.

– И если я не ошибаюсь, – продолжил Мартин, – на данныймомент планета производит только три вида продукции. Порошок, схемки,спиральки… Схемки – это маленькие пластины с очень сложной структуройвнутренней проводимости, индуктивности и ёмкости… грубо говоря, детальнеизвестной электронной системы. Так? А спиральки – они ведь органические?

– Кремнийорганические, – уточнила Ирина. – Ну хватит тянуть!Так в чём тут дело?

Часы Мартина пискнули, и он открыл сейф. Ухмыльнулся:

– Надо же, повезло… Верные две сотни евро.

Он зачерпнул горстку пурпурного порошка. Понюхал. Спросил:

– У тебя насморка нет? А то, говорят, людям порошок лечитнасморк…

Ирина насторожилась:

– А не-людям?

Мартин высыпал порошок обратно в «сейф». Вздохнул и сталзаворачивать крышку.

– Не-людям … была, выходит, в галактике раса, для которой ипредназначался этот порошок. Может быть, они его вдыхали, может быть, кушали назавтрак, а может быть, окунали в него щупальца… И получали весь мир, да ещё ипару новеньких коньков в придачу. Ходили пешком между звёздами, играли кометамив бадминтон, купались в туманностях…

– Переходили на следующий этап эволюции? – просияла Ирина.

– Нет. – Мартин покачал головой. – В том-то и дело, что нет!Никакой ментальной эволюции. Старый, добрый, проверенный разум. Со всеми егоплюсами и минусами. Никаких изменений личности! Только всемогущество!

– Как это может быть? – спросила Ирина. – Ну как?

Мартин пожал плечами:

– Откуда мне знать? Мир лишь кажется нам логичным иподчиняющимся законам причинности. Поднял ногу – шагнул на метр… это прекрасноработает, пока мы смотрим на молекулы и атомы. А дальше? За порогом квантовойопределённости? Где нет никаких законов, определяющих место частицы впространстве? Законов нет – а место есть! И ты можешь поднять ногу – чтобышагнуть прямо на Землю. Тебе не страшны даже взрывы сверхновых и чёрные дыры.Ты никогда не умрёшь… ну, если не захочешь, конечно. Взглядом разогнать облака,плевком погасить вулкан, одним желанием превратить железо в золото, а золото –в крем-брюле… – Он искоса посмотрел на Ирину. – Хочешь?

Ирина зачарованно кивнула.

– И я хочу, – вздохнул Мартин. – Вот в том-то и дело.Кстати, ты замечала, такого не обещает ни одна религия в мире. Разве что попервости… когда предел мечтаний – есть от пуза и через дырочку в ограде раянаблюдать за мучениями грешников в аду. А в общем-то все честно признают –вечность потребует от тебя стать иным. Совсем иным, непредставимым. Такгрызущая листок гусеница не способна представить радужные крылья за спиной ивкус цветочного нектара… И вдруг гусенице пришивают крылья.

Мартин встал. Вздохнул, глядя на сейф.

– А я хочу крылья, – тихо сказала Ирина. – Понимаешь? Пустья гусеница на листе! Я не хочу этого непонятного над-разума… который будет илинет – бабушка надвое сказала. Я хочу лежать на пляже Эльдорадо, а временамипротягивать руку – и брать бокал с «маргаритой» прямо из рук бармена вАкапулько. Потом полететь в космос – и посмотреть, как выглядит туманностьПесочные Часы в профиль. А потом поиграть в войну с какими-нибудь воинственнымигеддарами, десять раз проиграть, умереть, воскреснуть, потом победить – иотправиться с ними в ресторан праздновать победу. Посмотреть, как геддарыцивилизуют своих женщин до полной разумности и как они потом схватятся заголову! Научиться читать память дио-дао и прожить вместе с ними тысячумаленьких жизней! Потом открыть антикварную лавку и сто лет торговатьредкостями со всей галактики, по вечерам ходить с мужем в пивной ресторан…

– Уже было, – тихо сказал Мартин.

– Что было?

– Ресторан уже был. А если ты продолжишь свои мечты, топовторишь всё миллион раз. Нет, конечно, ты ещё расскажешь, как влюбляешься,как рожаешь и растишь детей, как занимаешься наукой и делаешь открытия. Читаешьвсе книги, что были написаны в мире, строишь дворцы… Забудь. Ты не полубог вмире людей. Ты полубог в мире полубогов! Ты и без того помнишь наизусть всекниги в мире, а дворцы строить незачем – каждый строит себе дворец. Послесотого ребёнка тебе надоест этот процесс – тем более что лет в пять каждыйребёнок становится равным тебе, и ты лишаешься игрушки. Играть в войну, когдакаждый – бессмертен и всемогущ, просто глупо. Любить в тысячный раз – неромантичнее, чем жарить поутру яичницу. Посмотреть на туманности в профиль и начёрные дыры анфас – занятие на полдня. Чтобы сделать научное открытие, тебедостаточно лишь подумать, что именно ты хочешь открыть. Всё! Считай, что явернул тебе реплику о бесчисленных бифштексах и женщинах.

Ирина молчала.

– Ты можешь всё, – повторил Мартин. – Ты обладаешьвозможностями полубога…

– Почему – полубога? – тихо спросила Ирина.

– Потому, что ты – на чужой игровой площадке. Не тобойпостроенной. Ты – не Творец.

– Тогда я построю свою площадку, – сказала Ирина.

– О! – оживился Мартин. – Я так и думал. Беситься в нашеммире интересно, лишь пока всемогущество является твоим уникальным качеством…Хорошо, допустим. Талисман даёт тебе полное и абсолютное всемогущество! И тогдаты отрясаешь прах этой Вселенной с ног, и где-то в бесконечности вспухаетквантовый пузырь, и лишь ты носишься над ещё кипящими и безлюдными водами…

– Мартин, не кощунствуй! Я всё-таки православная! –раздражённо сказала Ирина.

Мартин захохотал. Он смеялся долго, с удовольствием.Покатывался, похрюкивал, хихикал, заливался, покашливал, заходился в новыхприступах смеха.

Вначале Ирина смотрела на него с негодованием.

Потом опустила глаза. Сказала: