"Спасибо, что пошли навстречу моим желаниям, хотя бы вэтом... Я имею в виду шоколад, – сказал я. – Не знаю, что со мнойтворится".

Майкл во второй раз наполнил мою чашку. Я выпил ее залпом. Вжизни не пробовал столь изумительного напитка. И откинулся на спинку стула.

"Я был с вами откровенен. Так почему вы не можете бытьстоль же откровенными со мной? Скажите Моне, что я здесь..."

"Она это знает, Квинн, – заговорил Майкл. –Она обладает сильнейшим даром ясновидения. Она знала о твоем приходе, едва тыпрошел через ворота в сад. Сейчас она пытается осознать в полной мере то, о чемтебе поведала Роуан. Сейчас она пытается смириться с мыслью о своей болезни. Апотом еще остается вопрос с ее потерянным ребенком. Джулиен сказал, что он жив.Она услышала эту новость одновременно с тобой, после чего сразу спустилась кнам и попросила, чтобы мы вышли в сад и привели тебя в дом".

Мне хотелось сказать, что для меня это большоеутешение, – жаль, правда, что они раньше мне об этом не сообщили, но вслухя не стал сетовать. Тут мне пришла в голову еще одна мысль. Почему они именно втот момент прервали мою беседу с Джулиеном? Не появись они тогда, сколько еще ямог бы услышать?

"На этот вопрос у нас нет ответа", – сказалМайкл, снова прочитав мои мысли.

"Но вы прервали его. Вы не позволили ему раскрытьсемейные тайны, – сказал я. – Вы посчитали, что так будетлучше".

"Вот именно, – сказала доктор Мэйфейр. – Мыпосчитали, что так будет лучше".

"Для вас имеет какое-то значение, что я вашродственник?" – спросил я, стараясь казаться спокойным.

У них не нашлось для меня ответа. Затем очень печальнозаговорила доктор Роуан:

"Если бы только Мона не была больна. Если бы только мымогли найти способ ее вылечить. Все тогда было бы по-другому, Квинн. А так,какой смысл просить тебя связать с нами свою судьбу? Какой смысл просить тебяпройти генетический тест, как прошли все мы? Какой смысл тебе взваливать насебя весь груз нашей истории, наших проклятий, всего того, что мы знаем и отчего страдаем?"

"Генетический тест? – переспросил я. – Чтобыобнаружить, есть ли у меня особая восприимчивость, позволяющая видетьпризраков?" – Я допил горячий шоколад. Майкл налил мне еще одну чашку.

"Нет, – ответила доктор Мэйфейр, – чтобыобнаружить, не явишься ли ты причиной мутации в своем потомстве, какМона".

"Я хочу пройти этот тест", – сказал я.

Роуан кивнула.

"Хорошо. Я договорюсь обо всем в Мэйфейровском центре.Передашь наш разговор доктору Уинну Мэйфейру. Позвони его секретарю идоговорись о времени".

"Ну а теперь, где вы держите мою дорогуюпринцессу?"

И тут с верхней площадке лестницы раздался ее голосок.

"Квинн!"

Я сразу вскочил и побежал к ней, мгновенно преодолев двапролета маленькой лестницы, и поймал Мону в объятия на втором этаже, где мывстретились.

"Не забывайте, о чем я вас предостерегала", –раздался снизу голос доктора Мэйфейр.

"Обещаю, мы будем благоразумны, – ответилаМона, – а теперь оставьте нас в покое".

Я подхватил ее на руки.

"Мой обалденный мальчик!" – объявила она, пылкоприжавшись ко мне грудью, спрятанной под белоснежной рубашкой, ее рыжие волосылезли мне в глаза, жгли сердце, ножки голые и гладкие в моих руках.

Я понес ее по коридору.

"Куда направляемся, принцесса Мона из родаМэйфейров? – спросил я. – Я сражался и с ангелами, и с драконами,чтобы оказаться рядом с тобой!"

"В переднюю половину дома, принц Тарквиний из родаБлэквудов, – ответила она. – Там среди дубовых ветвей находится мойбудуар".

Я сделал несколько шагов, выйдя из узкого коридора, прошелчерез большую спальню в коридор побольше, миновал парадную лестницу и оказалсяв передней половине дома, где моя возлюбленная рыжая красавица дала мне знакповернуть налево.

Это действительно оказалась спальня-будуар по самому центруфасада: два окна в пол выходили прямо на верхнюю террасу. Казалось, будто ониполностью закрыты дубовыми ветвями двух деревьев, которые упомянул в своихжутких угрозах таинственный незнакомец.

"Два столетних дуба", – сказал он тогда мне,а теперь эти деревья казались просто красивыми, и это действительно был будуарв прямом смысле слова.

За все это время я ни разу не вспомнил о злодее, но теперьего угрозы всплыли в памяти, и я ужаснулся, не навлек ли я на свою прекраснуюлюбовь какую-то беду, темную и зловонную, как само болото. Не следует ли мнерассказать Майклу о незнакомце-дьяволе? Я-то сам серьезно отнесся к егоугрозам, настолько серьезно, что весь Блэквуд-Мэнор наводнен охраной.

Но сейчас был неподходящий момент.

Я утонул в широких рукавах и кружеве девственно белой блузкиМоны, мы кувыркались в ее белых подушках, и я прижал ладонь к ее разгоряченномувлажному лону и довел ее до экстаза, а увидев ее божественный румянец, самиспытал экстаз.

Мы снова это сделали, на этот раз медленно и игриво, а потомеще раз, и я, как всегда, обессилел раньше, чем она, но не собирался сдаваться,чувствуя ее потребность. Мы пролежали на кровати, наверное, целый час, и всеэто время дверь была чуть приоткрыта, но из коридора не доносилось ни шороха,нам никто не мешал. Нам поверили на слово. Мы лежали на белом детском одеяльце,отделанном кружевом, которое я порядком попортил своей брызжущей любовью.

"Предназначено именно для этой цели и выдерживает любуюстирку", – сказала моя возлюбленная, свернула одеяльце и отбросила всторону.

Теперь настало время поцелуев и объятий. Мы уютно устроилисьв подушках и глазели в окна на дубовые ветви, по которым скакали гибкие рыжиебелочки.

"Хочу всегда быть рядом с тобой, – сказаля. – Ты знаешь, после того как мы расстались, со мной произошла однаужасная вещь", – признался я и рассказал Моне все о незнакомце и егонападении на меня. Я рассказал ей, что он знал, как я собираюсь перестроитьХижину Отшельника, прочитав мои мысли. Рассказал, что уже распорядился насчетпеределок и ремонта того дома, которым мы теперь с ним будем владеть пополам,хотя я по-прежнему был уверен, даже больше чем прежде, что видел, как он присвете луны избавлялся от трупов.

А потом, запинаясь на каждом слове, я с огромной неохотойпередал Моне все его угрозы на ее счет.