Мона рассмеялась.

"Разве это тебя не пугает?" – удивился я.

"Конечно нет, – сказала она. – Я ведь тебеговорила, что я ведьма. Меня не волнует какой-то таинственный незнакомец. Еслион явится сюда, чтобы навредить мне, я позову дядю Джулиена".

"Неужели дядя Джулиен приходит в любое время, когда тызахочешь?"

Мона погрустнела.

"Нет, – призналась она, – скорее, онприходит, когда сам захочет. А теперь расскажи все, что произошло между ним итобой. Признаюсь, я подслушала, как ты рассказывал об этом Роуан и Майклу. Носейчас ты должен рассказать мне. Опиши все подробно, как он был одет, как велсебя. Я должна знать. Я жутко ревную, когда дядя Джулиен показывается на глазакому-то еще".

Я рассказал ей все, как было. Описал щегольской костюмДжулиена, его мягкие манеры. Упомянул о фарфоре с цветочным узором. Мона узналасервиз – "Ройял Антуанетт". Она даже не была уверена, был ли этотсервиз в семье во времена Джулиена. По ее словам выходило, что Джулиензаимствовал образ сервиза из кладовки. Он был умный призрак. На Мону огромноевпечатление произвело его утверждение, что ее ребенок жив. Это очень много длянее значило. Одной простой фразой я сделал ей драгоценный подарок.

"Разве призрак никогда не лжет?" – спросил я,невольно вспоминая свое общение с Ревеккой. Возможно, она никогда мне не лгала.Просто ввела меня в заблуждение, а это не одно и то же.

Я слез с кровати, подошел к окну и залюбовался дубовымиветвями. Какой прекрасный вид. Ни за что не догадаешься, что находишься вцентре города – что побережье располагалось в каких-то восьми кварталах налево,а Сент-Чарльз-авеню с легендарными трамваями проходило всего в трех кварталахнаправо.

"Знаешь, о чем думаю?" – спросил я.

"О чем же?" – спросила она, садясь. Она подтянулаколени и обхватила их руками, утонувшими в просторных кружевных рукавах. Ееволосы разметались по плечам... Я никогда не забуду этой картины.

"Мне кажется, я в тебе нуждаюсь гораздо больше, чем ты вомне", – признался я.

"Это неправда, Квинн, – сказала Мона. – Ялюблю тебя. Ты первый, в кого я влюбилась. Это больно, но в то же время эточудесно. И это происходит со мной наяву. Ты мне нужен, потому что ты не такой,как другие, ты полон жизни, а еще ты не один из нас".

Она говорила очень серьезно.

"Как раз это не так, – запротестовал я. – Тыведь помнишь, что рассказал Джулиен. Он занял место моего прапрадеда Уильяма, яведь тебе говорил".

"Но тебя не воспитывали как Мэйфейра, – возразилаМона. – У тебя за плечами традиции собственной семьи, ты тоже носишьгромкое имя и живешь в особняке, о котором ходят собственные легенды! А крометого, какое это имеет значение? Ты мне нужен, я тебя люблю – вот чтоглавное".

"Мона, а это правда, что рассказала доктор Роуан...будто каждый раз, как?.."

"Да, правда. Никто не знает почему, но у меня все времяпроисходит овуляция, я постоянно залетаю и теряю зародышей, и каждый раз этолишает меня последних сил. Из костей уходит кальций. Единственный способ решитьпроблему – удалить матку, но в таком случае у меня никогда не будет детей, иврачи пока надеются, что смогут справиться, не идя на эти крайние меры".

Я испугался за нее. Пришел в ужас, что невольно причинил ейболь своими расспросами.

"Если речь идет о твоей жизни, Мона, согласись наоперацию, – сказал я, – нельзя же рисковать собственной жизнью".

"Знаю, Квинн, я все время об этом думаю, – сказалаона. – И другие тоже. Наступит момент, и они скажут, что пора это сделать.Возможно, это случится очень скоро. Подумай об этом, Квинн, нужна ли хозяинуБлэквуд-Мэнор новобрачная, у которой никогда не будет детей?"

"Я люблю тебя, Мона. Мне не нужны дети. Вообще-то язнаю одного ребенка, которого мы могли бы взять".

"Только и всего? Так просто?" – рассмеялась она.

Я рассказал ей о Папашке, о Терри Сью и Томми. Рассказал осмышленом маленьком Томми, который сидел на бревне, листая книгу по искусству,а на его личике красовался здоровый синяк.

"Надо же! – изумилась Мона. – Совсем как всказке про Золушку! Ты мог бы изменить всю его жизнь!"

"Я так и сделаю, во что бы то ни стало. Так что большене думай обо мне, если решишься на операцию. Я ничуть не сомневаюсь, что ТерриСью пойдет на сделку, если речь зайдет об опекунстве над Томми. Я собираюсьпомочь Терри Сью со всем ее выводком, это решено. Но вот об одном я должен тебяспросить, и попытайся разумно отнестись к этому".

"Ты говоришь совсем как хозяин дома, – заметилаМона. – Так и быть, постараюсь".

"Нет, я серьезно, Мона".

Она начала хохотать.

"Ладно, слушай, – сказал я, так как она все никакне могла остановиться. – Если дядя Джулиен может защитить тебя оттаинственного незнакомца, если он способен проявлять такое благодушие, тогдакак же получилось, что он до сих пор не сообщил тебе, что твой ребенокжив?"

Она не знала, что ответить. Мой вопрос очень ее огорчил, яэто видел. Или, вернее, сама эта идея ее огорчила. Она печально притихла.

Я присел на кровать рядом с ней и поцеловал ее, но все равноне сумел приободрить.

"А Роуан и Майкл знают, где сейчас твой ребенок?"– спросил я.

"Думаю, что нет, – ответила она. – Иногда мнекажется, что они могли бы все узнать – Мэйфейровский медицинский центр имеетсвязи со всем миром – но нет, у них ничего не выходит... Мне нестерпима этамысль. Мне нестерпимо, что они держат меня в неведении. Давай лучше поговорим одругом, Квинн. Роуан часто ведет себя как холодный расчетливый ученый, но у неене душа, а чистое золото. Давай просто поговорим о нас с тобой".

Я обнял Мону. Чистое золото. И сразу кое-что вспомнил.Чистое золото. Я вспомнил об утверждении таинственного незнакомца, что мавзолейсделан из чистого золота.

"Ты никак не можешь убежать со мной в Европу, –сказал я. – Тебе ведь нужно лечиться у доктора Роуан?"

Мона со вздохом кивнула.