— Мне тоже хотца попить, мисс Скарлетт! Это заставилоСкарлетт очнуться и вспомнить, что она здесь не одна.

— Отвяжи веревку, отнеси ведро в повозку и напои всех.Остальное отдай лошади. Как ты думаешь, мисс Мелани может по??ормить младенца?Он же умрет с голоду.

— Господи, мисс Скарлетт, да у мисс Мелли нет жемолока. Да у нее и не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Я много повидала таких, как она.

— Не морочь мне голову! Много ты понимала вчера, когданадо было принимать ребенка! Ладно, беги! Я попробую найти чего-нибудь поесть.

Поиски Скарлетт долго оставались безуспешными, пока,наконец, в фруктовом саду она не обнаружила немного яблок. Солдаты побывализдесь раньше нее, и на деревьях яблок не было, но она подобрала несколькополусгнивших — в траве. Выбрав те, что получше, она сложила их в подол ипобрела обратно по мягкой земле, чувствуя, как мелкие камешки набираются в еелегкие туфли. Как это не подумала она вчера надеть какие-нибудь башмакипокрепче? Почему не взяла свою шляпу от солнца? Не захватила какой-нибудь еды вдорогу? Она вела себя как круглая, идиотка. Впрочем, она же думала, что Ретт,конечно, позаботится обо всем.

Ретт! Она ожесточенно сплюнула на землю, словно само это имяоставляло мерзкий привкус во рту. Как она ненавидит его! Как гнусно он с нейпоступил! А она еще стояла там, на дороге, и позволяла ему целовать себя, и ейэто даже нравилось! Должно быть, она потеряла рассудок тогда, ночью. Но какойже он низкий, презренный человек!

Она вернулась к повозке, оделила всех яблоками, а оставшиесябросила в повозку. Лошадь поднялась на ноги, но вода, казалось, не особенноосвежила ее. Теперь, при свете дня, вид у лошади был ужасней, чем ночью. Костикрупа выпирали, как у старой коровы, ребра напоминали стиральную доску, а наспине не было живого, неисхлестанного места. Впрягая лошадь в повозку, Скарлеттс трудом заставляла себя прикасаться к этой кляче, а надевая удила, заметила,что у лошади попросту не осталось ни единого зуба. Да она стара, как эти холмы!Раз уж Ретт взялся красть, так мог бы украсть что-нибудь и получше!

Она взобралась на сиденье и хлестнула лошадь веткой гикори.Кляча засопела, захрипела и тронулась с места, но, свернув на знакомыйпроселок, Скарлетт увидела, что без особого труда быстрее дошла бы пешком — такмедленно двигалось это животное. Ах, если бы все они — и Мелани, и Уэйд, имладенец, и Присси — не висели у нее на шее! Она бы мигом добралась домой. Да,она бы побежала бегом, бегом всю дорогу — домой, к маме!

До дома оставалось не больше пятнадцати миль, но стараякляча тащилась так медленно и ей так часто приходилось давать отдых, что на этопутешествие у них мог уйти целый день. Еще целый день! Скарлетт смотрела наслепящую глаза красную ленту дороги, изрезанную глубокими колеями, оставленнымиколесами орудий и санитарных фургонов. Пройдет еще не один час, прежде чем онаувидит своими глазами, что Тара по-прежнему стоит на месте и Эллин там. Еще неодин час трястись им под палящим сентябрьским солнцем.

Она снова бросила взгляд на Мелани — та лежала, опустивопухшие веки, жмурясь от солнца. Скарлетт дернула за ленты чепца, распустилаузел под подбородком и кинула чепец Присси.

— Накрой мисс Мелани лицо. Солнце бьет ей прямо вглаза. — Но, сняв чепец, она тотчас почувствовала, как ей припекаетголову, и подумала: «К концу дня я буду вся в веснушках, пятнистая, что твоекукушкино яйцо».

Никогда еще не приходилось ей бывать под открытым небом безшляпы или без шарфа, никогда ее холеные ручки не держали вожжей без перчаток. Ивот теперь она сидит на самом солнцепеке в этой разбитой колымаге, запряженнойподыхающей клячей, — сидит грязная, потная, голодная, и ничего ей неостается другого, как тащиться со скоростью улитки по этой обезлюдевшей земле.А всего несколько недель назад она благополучно жила под надежным кровом! Ведьеще так недавно она, как и все вокруг, считала, что Атланта никогда не будетсдана и нога неприятеля не ступит на землю Джорджии. Но маленькое облачко,появившееся на северо-западе каких-нибудь четыре месяца назад, превратилось вмощную грозовую тучу, породившую невиданной силы ураган, и он смел с лица землимир, в котором она жила, разрушил ее упорядоченную жизнь и зашвырнул ее сюда, вэтот притихший, опустошенный, населенный призраками край.

Существует ли еще на свете Тара? Или и ее тоже смело этимураганом, пронесшимся над Джорджией?

Скарлетт стегнула измученную лошадь по спине в тщетнойпопытке заставить ее быстрее тащить раскачивавшуюся из стороны в сторону наразболтанных колесах повозку.

Смерть была рядом, ее присутствие ощущалось в воздухе. Внечернеющих лучах клонившегося к закату солнца знакомые поля, знакомые зеленыерощи расстилались перед глазами Скарлетт неестественно молчаливые, тихие,вселяя в сердце страх. При виде каждого опустевшего, пробитого снарядом дома,мимо которого проезжали они в тот день, при виде каждого остова печной трубы,торчавшего словно часовой над закопченными руинами, страх все глубже и глубжезаползал в ее душу. С прошлой ночи им не попалось на пути ни единого живогосущества — ни человека, ни животного. Только трупы — трупы людей, трупылошадей, трупы мулов… С раздутыми животами, они валялись у дорог, и мухи тучамивились над ними, а вокруг ни души. Ни щебета птиц, ни далекого мычания стада,ни шелеста ветра в листве. Только глухие удары усталых лошадиных копыт по земледа слабое попискивание новорожденного нарушали тишину.

Печать какого-то странного, словно колдовского оцепенениялежала на всем. И холодок пробежал у Скарлетт по спине, когда ей подумалось,что эта земля — как любимое, прекрасное лицо матери, тихое, успокоившеесянаконец после перенесенных смертных мук. Ей чудилось, что эти знакомые лесаполны призраков. Тысячи солдат пали в боях под Джонсборо. Их души — души друзейи души врагов — глядели на нее оттуда, из этих заколдованных рощ, сквозьпронизанную косыми вечерними лучами солнца зловеще недвижную листву — слепыми,багровыми от крови и красной пыли, страшными, остекленелыми глазами глядели нанее в ее разбитой повозке.

— Мама! мама! — беззвучно прошептала Скарлетт. О,если бы только добраться до Эллин! Если бы только каким-нибудь чудом Тараосталась целой и невредимой и она могла бы, миновав длинную подъездную аллею,войти в дом и увидеть доброе, нежное лицо Эллин, ощутить мягкое прикосновениеее чудотворных рук, мгновенно отгоняющее всякий страх, могла бы припасть к ееколеням, зарыться в них лицом! Мама знала бы, что нужно делать. Она не дала быМелани и ее младенцу умереть. «Тихо, тихо!» — спокойно произнесла бы она, и всестрахи и призраки развеялись бы как дым. Но мама больна, быть может, умирает.

Скарлетт снова стегнула хворостиной истерзанный круп лошади.Во что бы то ни стало надо ехать быстрее. Целый день тащатся они в самое пеклопо этому проселку, и ему не видно конца. Скоро стемнеет, а они по-прежнемубудут одни среди этой пустыни, где витает смерть. Скарлетт покрепче ухватилавожжи стертыми до волдырей руками и с яростью принялась понукать лошадь, необращая внимания на ломоту в плечах.