– Анита! – позвал Мика. – Мне все равно,вампирская магия или что другое свело нас вместе. Но мы вместе, и только этоважно.

Он протянул мне руку.

– Нет, – мотнула я головой, – потому что еслиты до меня дотронешься, я сдамся. Я перестану сопротивляться – не могу, когдаты меня касаешься. Ты на меня действуешь так, что забывается все остальное.

– И это плохо?

Он все еще протягивал мне руку.

– Я думала, почему от твоего прикосновения я забываювсе на свете, а теперь я знаю. Это вампирские силы. Ментальные фокусы.Последействие ardeur'а, Мика.

Он медленно уронил руку.

– Я люблю, когда ты на меня реагируешь, Анита. –Он закрыл глаза, сжал руки в кулаки перед грудью. – И я, блин, люблю, какты действуешь на меня, когда я как пьяный. – Он открыл глаза и посмотрелна меня в упор – они были кошачьи, желто-зеленые. – И разве ты этого нелюбишь?

Я хотела было сказать «нет», но это была бы ложь. Вампирыумеют ощущать ложь, а оборотни ее чуют на дух. И сказала правду:

– Да, я это любила.

Он покачал головой:

– Не в прошедшем времени, Анита. Ты это любишь. Ты этолюбишь так сильно, что боишься сейчас моего прикосновения.

– Мика, пожалуйста, не надо!

– Чего не надо? Не делать тебя счастливой? Не делатьобоих нас счастливее, чем были мы за целую жизнь? Нам почти тридцать, Анита,лучше у нас уже не будет. Мы пробовали других людей, другие образы жизни. То,что у нас есть, нам подходит. И не надо это выбрасывать только потому, чтоначалось оно с ardeur'а. – Он шагнул ко мне. – Мы всегда знали, чтоначали мы с тобой с ardeur'а, Анита.

– Может быть, но ведь не все. Не…

Я отвернулась от него прочь – не могла быть такой упрямой,глядя на его страдающее лицо. Но отвернулась я – и уперлась взглядом вНатэниела. Ничуть не лучше стало. Во-первых, он был голый, а любому из мужчин,которых я люблю, достаточно раздеться, чтобы выиграть у меня почти любой спор.Пусть я никогда не скажу этого вслух, но это правда. Нагота Натэниела былапиршеством для глаз, но еще сильнее она становилась от выражения его лица.Огорченное, страшно огорченное.

– Анита, – сказал он, – ты действительно насбросишь? Повернешься и уйдешь? Вот так просто?

У меня горло стиснуло спазмом, но уже не паническим страхом– он получил компанию. Можно ли задохнуться непролитыми слезами?

Он смотрел на меня – из-под водопада волос блестелисиреневые глаза. Глядя в них, такие яркие, как освещенные пламенем аметисты, явидела, как он сдерживает слезы. Первая из них блеснула на щеке, и я сломалась.

Подошла к нему, обняла, и он вдруг свалился мне в руки, мыоба рухнули на пол. Натэниел цеплялся за меня, рыдая, и мне оставалось толькотонуть в ванильном тепле его волос. Мика стоял над нами и смотрел на нас.

Ложь это была? Но я не ощущала ее ложью. Мужчина у меня вруках был настоящий, и слезы его тоже. Мысль, что я могу отвернуться от негоиз-за такой… мелочи, разбила его сердце – ну, надломила, скажем. Мика ужесказал: мы знаем, что в начале всего этого был ardeur. Не так же ли я знала,что ardeur был и в начале нашем с Натэниелом? Если бы не было мне нужно питатьardeur, я бы никогда не позволила Натэниелу ко мне переехать. Никогда бы нестала с ним спать, в одежде и странно-целомудренно, питаясь от поцелуя,прикосновения, но никогда – от его разрядки. Никогда бы я такого не сделала, небудь мне нужно кормить ardeur. И не влюбилась бы в него, если бы ardeur непоставил его у меня на пути.

Я обняла Натэниела и протянула руку Мике. Он улыбнулся,подошел ко мне, к нам, опустился на колени, обнял нас обоих. Натэниел зарыдалсильнее. Я обнимала их обоих изо всех сил. Мика поцеловал меня, я ответила напоцелуй – вкус его губ для меня был вкусом секса. Всего лишь поцелуй, а у менявсе тело отреагировало. Руки Натэниела легли мне на груди. Это я их научила,что единственный способ заставить меня прекратить ссору – это секс, или жеardeur предписал, что секс – наше средство исцеления? Вопрос о курице и яйце, ия бросила о нем думать, поглощенная ощущением рук и ртов у меня на лице, нашее, на теле.

Мы слизнули слезы с лица Натэниела, и где-то посреди всейэтой близости я отбросила сомнения. Беспокоиться будем потом. А сейчас ничегоне было важнее, чем прикосновения этих двоих.

Мы оба оторвались от поцелуя набрать воздуху – и услышализапах льва. Мика зарычал.

Это был Ноэль, стоящий на четвереньках. Лбом он прижался ккаменному полу, руку протянул в нашу сторону. За ним рухнул на колени Тревис,нянча сломанную руку. Он тяжело прислонился к стене, и тут мне впервые пришламысль, что сломанная рука может быть не самым худшим его повреждением. Оборотни– народ крутой. Я же даже не спросила, не сломано ли еще что-нибудь. Даже неспросила, что именно сказал доктор. Они были для меня просто еще одной мешающейпроблемой. Еще один кувшин крови на алтарь ardeur'а и моего зверя.

Я посмотрела на Мику.

– Я согласен со львами. Хэвена брать не стоит.

Я повернулась к Натэниелу. Он улыбнулся:

– Я согласен с Микой. Хотя Жан-Клод или кто-нибудьдолжен будет тебе помочь не привязать их к себе полностью.

– Согласна, – решила я.

И повернулась к Жан-Клоду:

– Как нам это сделать?

– Я могу помочь тебе не использовать ardeur такглубоко, но не знаю, смогу ли управлять живущим в тебе львом.

– Я смогу.

Это сказал Огги. Он надел длинный черный плащ, и от ширинысвоих плеч казался квадратным, а голова – слишком маленькой для такого тела.Подол плаща растекся по полу, потому что, очевидно, вампир, одолживший емуплащ, был на фут выше. Плащ точно выглядел заемным, каким и был, но за спинойОгги стояли Октавий и Пирс, и они уж точно заемными не были. Они смотрелисьвесьма уместно.

И двое охранников у них за спиной смотрелись более чемуместно. Был отдан приказ, чтобы у Пирса и Хэвена было четыре охранника.Интересно, при Хэвене, лежащем без сознания, его двое остались? Наверное.

– Я хочу, чтобы это получилось, Огги, если этовозможно, – сказала я. – И мне нужно твое слово, что ты мне это неиспортишь.

– Скажи мне точно, в чем ты хочешь, чтобы я поклялся,Анита.

Лицо у него было пустым, побледневшим от сосредоточенности.Глаза стали большими и еще даже темнее, как небо перед тем, как почернеть наночь.

Я подумала и посмотрела на Жан-Клода:

– Поможешь мне сформулировать?

– Я могу только повторить просьбу Огюстина, ma petite.Скажи, в чем ты хочешь, чтобы он поклялся.

– Я всерьез хочу попытаться привязать Ноэля. И не хочу,чтобы Огги вмешивался, но еще я не хочу привязывать Ноэля так, как привязалаМику и Натэниела. Я хочу увидеть, нужны мне просто львы, или львы Огги особенновкусны для меня.