— Нюхач, почему вы его насильно не отвезете, если считаете,что там ему окажут необходимую помощь?

— У нас так не принято. Мышонок не заходил в больницу с техсамых пор, когда в одной скончался его отец. Больниц он боится куда больше, чемтого, что случилось с его ногой. Если бы мы отвезли его в центральную больницуЛа Ривьеры, он бы умер прямо в приемном покое.

— А если бы не умер, то никогда бы вам этого не простил.

— Именно. Как скоро ты сможешь приехать?

— Я должен повидаться с женщиной, о которой тебе говорил.Может, через час, может, чуть позже.

— Ты меня не понял? Мышонок умирает у нас на руках. Нам естьо чем поговорить.

— Согласен. Приеду, как только смогу. — Он кладет трубку,поворачивается к двери за кушеткой и ждет, что его мир переменится.

***

«Что все это значит?» — гадает Уэнделл. Он потратил двеминуты магнитофонной ленты на разговор Джека Сойера с этим сукиным сыном,засветившим пленку, которая могла бы принести ему новый автомобиль и красивыйдом на высоком берегу реки, и записал какой-то бред. Уэнделл заслуживает новыйавтомобиль и красивый дом, он их честно заработал. Ощущение, что его ограбили,вызывает у репортера злость и ненависть. Золотым мальчикам все достается легко,люди так и стремятся всучить им то, без чего они прекрасно могут обойтись, акаково легендарным, бескорыстным, не щадящим себя рабочим лошадкамжурналистики? Таким, как Уэнделл Грин? Уэнделлу Грину приходится платитьдвадцать баксов за то, чтобы сидеть в маленьком темном чулане. И все для того,чтобы выполнять свою работу!

Услышав, как открывается дверь, он напрягает слух. Краснаялампочка горит, верный диктофон готов перематывать пленку и записывать всезвуки, которые донесутся из кабинета Спайглмана. Душа Уэнделла ликует: праздникпришел и на его улицу.

Голос Спайглмана проникает сквозь дверь чулана и фиксируетсяна движущейся магнитной ленте: «Теперь я оставляю вас наедине».

Золотой мальчик: «Спасибо, доктор. Я вам очень признателен».

Доктор Спайглман: «Тридцать минут, так? То есть я вернусь,гм-м, в десять минут третьего».

Золотой мальчик: «Отлично».

Дверь мягко закрывается, щелкает защелка. Потом долгиесекунды тишины. «Почему они ничего не говорят?» Ну, конечно… ответ ясен. Ждут,пока толстозадый Спайглман окажется вне пределов слышимости.

О, как же это сладостно, как чудесно! Шелест шагов Золотогомальчика: он идет к двери, подтверждая догадку блестящего репортера. Да,интуиция никогда не подводит Узнделла Грина, вот уж кто хорошо знает, чегождать от тех, о ком он пишет!

Уэнделл слышит, диктофон записывает ожидаемое: щелчокзапираемого замка.

Джуди Маршалл: «Не забудь про дверь у тебя[97] за спиной».

Золотой мальчик: «Как ты?»

Джуди Маршалл: «Гораздо, гораздо лучше, потому что ты здесь.Дверь, Джек».

Еще шаги, звук, в котором нельзя ошибиться: металлическийзасов входит в паз.

Мальчик, которого вскорости вываляют в грязи: «Я думал отебе весь день. Я думал об этом».

Шлюха, блядь, проститутка: «Полчаса нам хватит?»

Тот, чья нога в медвежьем капкане: «Если нет, ему придетсябарабанить в дверь».

Уэнделл едва сдерживается, чтобы от счастья не пуститься впляс. Эти двое определенно собираются заняться сексом, собираются сорвать другс друга одежду, трахаться, как звери. Вот она, сладкая месть. Что ж, ДжекСойер, когда Уэнделл Грин разберется с тобой, репутация у тебя будет хуже, чему Рыбака.

***

В глазах Джуди усталость, волосы висят, на пальцах новыеповязки, но лицо по-прежнему светится той силой, которую она почерпнула вглубинах сознания, чтобы заглянуть за пределы этого мира. Для Джека ДжудиМаршалл — королева, заключенная в тюрьму по ложному обвинению. Вместо тогочтобы маскировать благородство ее души, больничный халат и заношенная ночнаярубашка только его подчеркивают. Джек отрывает от нее глаза лишь на несколькомгновений, чтобы закрыть вторую дверь, потом подходит к ней.

Видит, что ему нечего ей сказать: она и так все знает. Джудисокращает ему путь вдвое, протягивает руки.

— Я думал о вас весь день. — Он берет ее за руки. — Я думалоб этом.

Она видит все, что должна видеть, все, что им нужно сделать.

— Полчаса нам хватит?

— Если нет, ему придется барабанить в дверь.

Они улыбаются. Она сильнее сжимает его руки.

— Тогда пусть барабанит.

Она тянет его на себя, и сердце Джека учащенно бьется впредвкушении объятия.

Но ее дальнейшее поведение поражает куда больше, чем если быона прижалась к его груди: она наклоняет голову и целует его руки, сначалаодну, потом другую. Потом прижимается щекой к тыльной стороне ладони правойруки и отступает на шаг.

Ее глаза блестят.

— Вы знаете о пленке.

Он кивает.

— Я обезумела, когда прослушала ее, но он допустил ошибку,прислав мне эту запись. Слишком сильно надавил. И я снова превратилась вребенка, который слушал другого ребенка, шепчущего через стену. Я обезумела ипопыталась проломить стену. Я слышала, как мой сын просил ему помочь. И он былтам… по другую сторону стены. Куда вам придется пойти.

— Куда нам придется пойти.

— Куда нам придется пойти. Да. Но я не могу пройти сквозьстену, а вы — можете. Вот это вы и должны сделать, в этом ваша главная, важнейшаязадача. Вы должны найти Тая и остановить аббала. Я не знаю, о чем идет речь, ноостановить его — ваша работа. Ведь, если правда, вы — копписмен?

— Вы правы. Я — копписмен. Вот почему это моя работа.

— Тогда все верно. Вы должны избавиться от Горга и егохозяина. Мистера Маншана. Это не его настоящее имя, но так оно звучит: мистерМаншан. Когда я обезумела и пыталась проломить стену, она говорила со мной, онамогла шептать мне в ухо. Я была так близка к цели!

***

И что думает Уэнделл Грин, который прижимает ухо иработающий диктофон, об этом разговоре? Он-то ожидал услышать совсем другое:звериные звуки и стоны совокупления двух жаждущих насытить свою страсть людей.Уэнделл Грин скрежещет зубами, лицо перекашивает гримаса раздражения.