– Ну так работай!

* * *

Допрос Черняка ничего существенного не давал. Этот авантюрист умел держать себя перед следователями, у него были определенные знания уголовного кодекса, отдельных интересующих его статей, и поэтому пытался навязать следователю Самарину свою концепцию преступления. Он упорно твердил, что ему надоело здесь жить, хотел куда-нибудь на Запад, например, в Италию, там всегда тепло и музыка, которую он любит. – Ну, не получилось – отсижу пару лет. А валюта, деньги, камни – это все мое. Обязаны вернуть. Откуда взял – никого не касается. Не украл, и этого достаточно! Не фарцовал, восемьдесят восьмую не навесишь. Сможешь обосновать – конфискуешь. Вы сможете! Вы все сможете, и срок мне навесить сможете.

– А что же вы скромно умалчиваете, что издали книгу за границей? – заметил спокойно Самарин.

– Так! Готовил тебе, начальник, на десерт! – осклабился нахально Черняк.

Самарин словно и не заметил вызывающего поведения подследственного. Невысокий блондин лет сорока, с розовым, с пятак пятном на правой щеке, которое совсем не портило его добродушного и простоватого лица, он не производил впечатления киноследователя с проницательным взглядом и хитрой всезнающей физиономией. Скорее он был противоположностью стереотипа. Глядя на него, можно думать, что провести его ничего не стоит. Так именно и понял Самарина Черняк. Он решил, что перед ним какая-то деревенщина, и он без особого труда поставит его в тупик.

– А что, разве нельзя публиковать то, что ты пишешь, где хочешь? Мы же демократическое государство, сами об этом кричим, – перешел он в наступление.

– Отчего же, можно! Но только то, что не составляет лжи о нашем государстве, порядках. Вот вы, гражданин Черняк, расписываете «подвиги» Жигана. Так может писать человек, который Жигана совсем не знает. Так что погрешили против правды.

– Чего это я не знаю? Да я вместе с ним на нарах парился! Все пять лет парашу с ним делил.

– Просто я подумал, что такую муть написать может большой фантазер. Ну чего вы так его расписываете? Он же элементарный убийца, уголовник, во время войны предал Родину. А чего тут вы насвистели? – улыбнулся сам себе Самарин и достал из стола книжонку в ярком переплете. Полистал, полистал, заглядывая на страницы, и вдруг стал тихо смеяться, потом громче и с таким неподдельным весельем, что даже Черняк заулыбался и, сжигаемый любопытством, спросил:

– Это над чем там ржешь, гражданин начальник?

– «Скрываясь от кэгэбэшников, специально принял на себя уголовную кличку Жиган и ускользнул из их поля зрения». – Вы бы к нам обратились, ей-Богу помогли, у нас этот Жиган вот где сидел, – показал Самарин на шею. – А других кличек его не знали?

Черняк отрицательно и в какой-то растерянности качнул головой.

– «Мыло» – удачливо выскальзывал из рук уголовного розыска, – прокомментировал кличку Самарин. – «Зубан» – дали ему в насмешку из-за выбитых передних зубов. А выбили-то ему знаете где? В немецком концлагере, где он нес охрану. Один военнопленный так его разделал и сам поплатился жизнью. А еще одна кличка у него была «Ферт». Откуда она к нему пристала – не знаю. У него два побега, судимостей хватает. Разве вы не знали об этом? Так знали, гражданин Черняк, или нет?

– Нет! – тихо ответил он.

– Выходит, обманули вас. Навязали вам, неразумному, политическую агитацию. Это кто же так хотел, чтобы Жиган – вор и рецедивист – стал героем в книжке?

– А что, я сам дурак, что ли?

– Нет! Вы не дурак! А вот как вы завладели валютой и бриллиантами – этого я пока не знаю. Они же, наверно, Жигану принадлежат? Что вы на это скажете? А, гражданин Черняк? Или нет?

«Ух ты, деревенский мешок, ведь в цель попал. Как я раньше не допер, что Соколовская хранила то, что накоробчил братец! Надо отвечать на вопрос? Нет, не обязательно», – решил Феликс.

– Воля твоя, гражданин начальник, ты все равно у меня отнимешь драгоценности и валюту, – сказал он довольно равнодушно.

– Надо же вернуть владельцу валюту.

– Убили его, владельца. Убил вертухай! – сорвался на крик Черняк.

– Когда убили? – с неподдельным удивлением воскликнул Самарин, да так, что и Черняк не почувствовал подвоха.

– В колонии! Тебе ясно, гражданин начальник. Мне все завещал, все!

– Что-то вы путаете, гражданин Черняк. Живой он! Здесь, в приемной дожидается очной ставки.

Феликс обалдел, он ждал чего угодно, любой ловушки, но чтобы так вот, мертвый в живые – он не мог это принять.

Самарин нажал кнопку, вошел конвоир.

– Давайте понятых. И этот пусть войдет.

Двое молодых мужчин вошли и сели на стулья, и сейчас же сюда вошел американец Филипп Джойс. Лицо у него было довольно мятым, под глазами набухли мешки, и даже чисто выбритые щеки не скрывали, что были у него буйные попойки. Для Черняка это был удар, он как-то забыл про американца, считал, что все сработано профессионально, и он где-то там, позади, затерялся в массах. Такого сюрприза не ожидал авантюрист. Ему, профессиональному вору, не надо было объяснять, что будет дальше: сейчас Джойс его опознает, расскажет, где и как познакомились, Черняк тоже будет вынужден признать Филиппа, и тогда этот деревенский мешок припаяет ему статью. Вот какую? Кража личного имущества у иностранца? Мошенничество? Или все вместе, в отместку за Жигана?

А тем временем процедура опознания прошла гладко. Джойс сразу опознал Черняка, но сказать, что он украл у него валюту, не мог. Только было Черняк хотел уцепиться за неуверенность иностранца, как Самарин, эта деревенщина, спросил:

– Документы иностранного гражданина вы похитили с какой целью?

– Бежать за границу. Это не хищение, не шей мне, начальник, статью. Он когда узнал, что я хочу рвануть за кордон, то сам предложил мне и валюту, и документы, мол, я тут вывернусь как-нибудь, а за кордоном мне вернешь документы. Вот такая история, гражданин начальник. Попробуй опровергни!

– Складная история, только в ней уши вылезают в дырки. Есть написанное им показание от начала вашего знакомства и до соучастников Филиппа и Дуськи.

Черняк расхохотался, начальник прокололся, неувязка вышла: Филю и Дуську ему не подшить. И хорошо, что их не нашли, они бы тут еще, чего доброго, наплели с три короба. Они в этой пульке лишние, их можно сбросить.

– Они тут пришей-пристебай! Просто гостеприимные идиоты!

– Значит, с Соколовским вы в зоне встречались, а потом его убили. Вы нашли указанный им тайник и взяли ценности. Так?

– Ничего я не брал, я взял то, что он мне завещал. Могу показать, где он прятал, если так хочется. Может, там еще что осталось, в земле же, – издевался Черняк.