– Я очень давно здесь не была. Мы приехали вдвоем сподругой.

– Вы остановились в городе?

Динна кивнула и, спохватившись, посмотрела на часы.

– Кстати, это мне напомнило, что пора возвращаться. Явышла прогуляться по пляжу и, кажется, увлеклась.

Часы показывали половину десятого, а пока Динна разговаривалас мужчиной, угасли последние вечерние лучи. Она встала и улыбнулась:

– Вам повезло, вы можете приходить сюда, когдазахотите.

Мужчина кивнул, но Динне показалось, что он не оченьвнимательно ее слушает. Зато он пристально всматривался в ее лицо, и Динна впервыес тех пор, как он появился, почувствовала странное тепло, у нее покраснелищеки, и она немного смутилась.

– А вы знаете, что с развевающимися на ветру волосамивы очень похожи на женщину с картины Эндрю Уайета? Я сразу об этом подумал, кактолько увидел вас на этой дюне. Вы знакомы с его работами?

В глазах мужчины появилось очень сосредоточенное' выражение,казалось, он пытался запомнить ее лицо и густую массу волос. Динна улыбнулась.

– Я очень хорошо знаю его работы. – В детстве онаобожала Уайета, это было еще до того, как она поняла, что ей гораздо ближеимпрессионизм. – Когда-то я знала их все.

– Все?

Глаза цвета моря сохранили внутреннюю теплоту, но в нихпоявилось и чуть насмешливое выражение.

– Я так думала.

– И вы знаете картину, на которой изображена женщина напляже?

Ненадолго задумавшись, Динна замотала головой.

– А хотите ее увидеть?

Стоящий рядом с Динной незнакомец чем-то напоминалвзбудораженного мальчишку с ясным взглядом. Но выражению его глаз противоречилидалеко не детский разворот плеч и седые нити в волосах.

– Ну так как, хотите?

– Я... вообще-то мне пора возвращаться. Но все равноспасибо, – смущенно закончила Динна.

На вид мужчина не казался опасным, но тем не менее он былвсего лишь незнакомцем, которого она повстречала на пляже. Динну вдруг осенило,что с ее стороны было вообще неразумно вступать с ним в разговор, оставатьсянаедине в темноте, на пустом пляже.

– Я правда не могу. В другой раз.

– Я понимаю.

Энтузиазм в его взгляде немного остыл, но улыбка осталасьпрежней.

– И все равно это прекрасная картина, а женщина оченьпохожа на вас.

– Спасибо, вы очень любезны.

Динна не знала, как с ним попрощаться, сам он, казалось,вовсе не собирался возвращаться домой.

– Можно вас проводить? На пляже стало довольно темно,вам не стоит ходить одной. – Мужчина усмехнулся, щурясь от ветра. – Вдруг к вампристанет какой-нибудь незнакомец?

Динна засмеялась и кивнула. Они стали спускаться по пологомусклону дюны к морю.

– Скажите, как случилось, что вы полюбили Уайета?

– Я считала его величайшим художником Америки. Нопотом... – Динна виновато посмотрела на спутника, – потом я влюбилась вофранцузских импрессионистов. Боюсь, про Уайета я совсем забыла. Ну, может быть,не забыла окончательно, но в какой-то степени я его разлюбила.

Они шли бок о бок, чувствуя себя друг с другом вполненепринужденно. Кроме них, на пляже никого не было, тишину нарушал только шумприбоя. Динна вдруг рассмеялась. Все было так странно и немного нелепо: она вКармеле, идет по песку и беседует об искусстве с незнакомым мужчиной. Какрассказать об этом Ким? А может, вообще не рассказывать? У Динны мелькнуламысль не говорить никому о новом знакомом: короткая и совершенно случайнаявстреча с незнакомым мужчиной в сумерках на безлюдном берегу – если разобраться,и рассказывать-то не о чем.

– Вы всегда так быстро забываете свои влюбленности?

Это была всего лишь одна из тех глупостей, которые поройговорят друг другу незнакомые люди, когда нечего больше сказать, но Диннаулыбнулась:

– Обычно – нет. Только когда в деле замешаныфранцузские импрессионисты.

Мужчина глубокомысленно кивнул:

– Резонно. Вы рисуете?

– Немного.

– В стиле импрессионистов? – Казалось, он знал ответзаранее. Динна кивнула. – Мне бы хотелось увидеть ваши работы. Они где-нибудьвыставляются?

Динна замотала головой и посмотрела на море: на волнах ужезаблестела лунная дорожка.

– Нет. Уже нет. Я выставлялась всего один раз, и этобыло давно.

– Вы и живопись тоже разлюбили?

– Ни в коем случае. – Динна опустила голову, посмотрелана песок, потом снова перевела взгляд на мужчину. – Живопись – моя жизнь.

– Тогда почему вы не выставляете свои работы? Казалось,он ждал ее ответа с большим интересом, но Динна только пожала плечами. Онидошли до того места, где она вышла на берег.

– Я пришла, здесь мне сворачивать.

Они остановились и посмотрели друг на друга в лунном свете.На какое-то мгновение у Динны возникло нелепое, сумасшедшее желание оказаться вобъятиях сильных, надежных рук этого мужчины, завернуться в его ветровку вместес ним.

– Было приятно с вами поговорить, – серьезно сказалаона.

– Меня зовут Бен.

Чуть поколебавшись, Динна тоже представилась:

– Динна.

Бен пожал ей руку, повернулся и пошел по берегу обратно.Динна посмотрела ему вслед: широкие плечи, прямая спина, волосы, развевающиесяна ветру. Ей хотелось крикнуть «до свидания», но ветер унес бы ее слова и Бенбы их не услышал. Он вдруг оглянулся, и Динне показалось, что она видит втемноте, как он машет ей рукой.

Ким с обеспокоенным видом ждала Динну в вестибюле отеля.

– Где ты пропадала?

Динна пригладила растрепавшиеся волосы и улыбнулась. Щеки унее раскраснелись, глаза горели. При взгляде на подругу Ким пришло на умвыражение «светиться изнутри». Динна пустилась в торопливые объяснения:

– Извини, я не рассчитала и зашла дальше, чемсобиралась. Возвращаться пришлось очень долго.

– Понятно. А я уже начала волноваться.

– Извини, – повторила Динна, на этот раз с такимпокаянным видом, что Ким смягчилась и улыбнулась.

– Ну ладно, прощаю. Но подумать только... стоило отпуститьдевчонку одну на пляж, как она испарилась. Я решила, что ты встретила кого-тоиз знакомых.

– Нет. – Динна помолчала. – Я просто гуляла.

Подходящий момент рассказать Ким про Бена был упущен, но чтоона могла рассказать? Что встретила на пляже незнакомого мужчину и беседовала сним об искусстве? В изложении это выглядело бы нелепо, по-ребячески или, ещетого хуже, глупо и даже не совсем прилично. Кроме того, Динна вдруг поняла, чтохочет сохранить этот маленький эпизод в тайне. Все равно она никогда больше неувидит Бена, так зачем трудиться кому-то что-то объяснять?