Материнство нисколько не повредило ее внешности. Соланжоставалась потрясающе красивой молодой женщиной; теперь и пресса стала о нейписать как о фантастически привлекательной жене Сэма Уокера. Частенько у неебрали интервью, но она всегда переводила разговор на Сэма и его актерскийталант. Критики совершенно с ней соглашались, особенно после премьеры новогоспектакля. Он шел на протяжении двух сезонов, когда же был в конце концов снят,Сэм решил немного передохнуть, и они с Соланж отправились на побережье.

Соланж вскоре забеременела. Спустя девять месяцев, в вечерпремьеры следующего спектакля Сэма, родилась еще одна девочка, на этот разрыжеволосая, как ее мама. Соланж пришлось мчаться в больницу в сопровожденииАртура сразу после того, как поднялся занавес. Она ужасно жалела, что непосмотрела премьеру, но и так едва дотянула до больницы, по дороге все времясжимала руку Артура, а тот торопил шофера.

Александра появилась на свет через десять минут после ихприезда, прямо на каталке, не доезжая до родовой палаты. Малышка громкозакричала, появившись на свет, и медперсонал поздравил Соланж с рождениемздоровенькой девочки.

Артур пришел ее навестить, как только Соланж поместили впалату, и шутил, что она могла бы уже с малышкой успеть на финал пьесы. Соланжидея понравилась, она сожалела только, что это нереально. В качестве утешенияАртур пообещал после спектакля доставить к ней Сэма и уехал, тепло простившись.

Сэм появился в больнице только на следующее утро. Онобъяснил, что не мог вырваться с нескончаемого банкета по случаю премьеры, истарался при этом не замечать обиды в глазах жены. Соланж ждала его всю ночь, аон даже не позвонил.

Словно искупая свою вину, Сэм принес ей в подарок великолепныйизумрудный браслет, но не смог этим унять ее боль. Соланж пыталась догадаться,где он на самом деле был. Он вообще в последнее время уделял ей мало внимания,объясняя это необходимостью отдавать все свое время спектаклю, и все же… в еепредставлении ребенок был гораздо важнее. Однако Сэм говорил только о своейпартнерше но спектаклю. Она, похоже, его совершенно очаровала.

Из больницы Соланж и Александру забирал Артур, потому чтоСэм был занят на репетиции. Он постоянно отсутствовал, возвращался домой лишьпоздно ночью.

Соланж ничего не говорила мужу, тщательно скрывала своипереживания, надеясь, что все образуется. Она сознавала, что в их бракенаступили перемены, и начинала чувствовать в душе некую пустоту, причинявшуюпостоянную боль.

Похоже, лишь Артур это замечал, с ним единственным она моглаговорить по душам. У него, правда, были свои проблемы. Он хотел иметь детей, аМарджори не желала об этом и слышать. Осуждая поведение Сэма, Артур считал егокруглым дураком, но вслух этого не высказывал, а лишь пытался моральноподдержать Соланж во время их частых встреч, обычно происходивших в обеденноевремя. Артур осуждал Сэма за нечестность по отношению к столь беззаветнолюбящей жене и нередко жалел, что тогда, в Париже, не проявил большей настойчивости,чем Сэм, но что было толку теперь в этих сожалениях? Соланж принадлежаладругому и любила своего мужа.

— А ты, Артур, ты счастлив? — спрашивала она и тутже сама отвечала:

— Нет, конечно же, нет… Я напрасно спрашиваю тебя…

Артур только смотрел на нее тоскливым взглядом. Как можнобыть счастливым с женщиной вроде Марджори? Это же просто эгоистичный,честолюбивый айсберг.

— Тебе следовало бы заставить ее родить детей, если тыхочешь их иметь. Время работает против вас.

Соланж сказала это с серьезным видом, но Артур с горечьюрассмеялся. Невозможно было заставить Марджори сделать что-то, чего она нехотела. По крайней мере, он не мог этого. Не такой он был человек.

— Невозможно заставить женщину иметь детей, —покачал головой Артур. — В конце концов получится, что и мать несчастна, идети тоже. Не то что твои.

Хилари и Александра были прелестными малышками, Артурбоготворил их. Хилари была темноволосая, как Сэм, и зеленоглазая, а Александраярко-рыжая и голубоглазая.

Артур улыбнулся Соланж и увидел в ее глазах печаль.

Она знала, как проводит время Сэм — слухи о его похожденияхраспространялись по Нью-Йорку быстро, да и газеты уделяли ему много внимания.

— Он ужасный глупец. Ему тридцать один год, мир лежит уего ног… и жена у него такая, за которую любой мужчина дал бы отсечь себеправую руку.

— Зачем мне рука? — усмехнулась Соланж. — Мненужно его сердце, а не рука… или все эти дорогие безделушки. Когда он нашкодит,то непременно приносит украшения с бриллиантами.

— Я в курсе, — нахмурился Артур.

Он по-прежнему давал Сэму рекомендации относительно егофинансов и в последнее время настаивал, чтобы тот жил экономнее. Но Сэм его неслушал и упивался успехом: все покупал, покупал и покупал… все только самоелучшее для дочек… меха и ювелирные украшения для жены… одежду для себя идорогие подарки для любовниц. О нескольких его возлюбленных Артур былосведомлен, но в глубине души надеялся, что Соланж ничего не знает. Но,оказывается, дело обстояло иначе. Ему впервые показалось, что она действительнонесчастна.

— Я не знаю, Артур, что мне делать. Устроить ему сценуи сообщить, что знаю обо всем, или тихо сидеть и ждать, когда это закончится. Азакончится оно скоро. С Сэмом так всегда… Потом он ко мне возвращается.

Соланж улыбнулась такой улыбкой, за которую Артур многое быотдал, если бы она предназначалась ему.

— Ты очень разумная женщина, Соланж, в отличие отбольшинства американок. В этой стране жены сходят с ума, если подозревают мужав связях на стороне. Они нанимают сыщиков, подают на развод, грызутся за каждуюсколько-нибудь ценную вещь…

Соланж лишь улыбнулась на это своей легкой, мудрой улыбкой,которая как-то не вязалась с ее юной внешностью.

— Мне не нужны пещи, Артур. Мне нужен только мой муж.

Было очевидно, что она его боготворит. Артур в очередной разпозавидовал своему другу. Он всегда задавал себе вопрос: что бы случилось, еслибы тогда, в Париже, он осмелился заговорить с Соланж в тот день, на рюд'Арколь?.. Что, если?.. Этот глупый, лишенный смысла вопрос не даст ему покоявсю жизнь. «Везет же паршивцу, — думал о друге Артур. — Он сам непонимает, как ему везет!»

— Я полагаю, что он опять успокоится, — вздохнулаСоланж и допила вино. — Теперь каждая его новая партнерша — это маленькаяпроблема, но в конце концов он устает от них. Ему нелегко, он всего себя отдаетспектаклю… У актера тяжелая жизнь. Театр требует напряжения всех сил.

Соланж, похоже, действительно перила в то, что говорит.Однако Артур покачал головой:

— Нет, это не совсем так. Просто Сэм избалован.Избалован успехом, женщинами… и тобой, Соланж. По-моему, он для тебя чуть ли небог, честное слово.