– Я не смогу, Лэн.

– Ерунда, все могут. Ты не тяжелый, Крыло поднимет тебя.

Через час, убедившись, что толку нет, Лэн заставил менязабраться на шкаф и прыгнуть с двухметровой высоты. Вот это подействовало.

Мне показалось, что руки у меня вдруг выросли в несколькораз, стали широкими и ударили… нет, не о воздух даже, а о воду. Падение вдругзамедлилось, пол вновь отодвинулся вниз, потом я снова опустился и опятьподскочил к потолку. По комнате гулял ветер, раскачивая картины на стене иопрокидывая всякую мелочь.

– Нормально, – сказал Лэн, который стоял подо мной, задравголову. – Крыло умнее тебя.

– Я же лечу! – заорал я, сообразив, что падениеоткладывается.

– Не летишь, а порхаешь по комнате, – подал голос Котенок.

– Крыло умеет летать, тебе надо лишь руководить им.Понимаешь? Ему нужен твой ум и чуть-чуть сил. Спускайся, Старший.

Я попытался сложить Крыло и мягко упал на пол. Плечи нылисильнее, но я был в восторге.

– Лэн, а как делать из Крыла палатку?

– Убежище, – поправил Лэн. – Так, закрой глаза, разведируки, растопырь пальцы. Представь, что комбинезон раздувается.

Это у меня вышло сразу. Открыв глаза, я убедился, что стою вмаленькой куполообразной палатке, светящейся ровным светом. Плечи были покрытымелкой красной сыпью, но боль сразу же прошла.

– Можно?

Лэн заглянул в отверстие, а между ногами у него протиснулсяКотенок.

– Конечно.

– Положено спрашивать, – объяснил Лэн. – Убежище – это кудаважнее, чем дом. Сюда просто так не войдешь.

Мы сели и уставились друг на друга. Мы с Лэном улыбались,Котенок был задумчив.

– У нас будет время зайти к тому старику до вашего вылета? –поинтересовался он.

– К тому, что помнит солнце? Вряд ли. Сейчас надо плотнопоесть, потом еще потренироваться, потом еще поесть.

– Слушай, а чего я такой голодный? – сообразив, что словаЛэна не звучат для меня нелепо, спросил я. – Словно день не ел.

– Ты дал силы Крылу. Причем не только для этого порхания, аеще и про запас. Нам приходится много есть, Данька.

– По тебе этого не скажешь.

– Все уходит на ветер, Старший. Эх, потренироваться бысейчас на воздухе! Но нельзя. Ладно, взлетай с места.

И мы тренировались, время от времени устраивая перерывы наеду. Я ел бутерброды, яичницу, конфеты, пил молоко и чай. Куда все девалось, незнаю, после часа тренировок голод вновь подступал с прежней силой.

– А сколько длится вылет? – спросил я у Лэна, болтаясь ввоздухе. Я немножко научился управлять полетом, здесь было главным доверятьКрылу, а оно уж делало все остальное.

– Часов пять-шесть.

– Я столько не выдержу, – испугался я.

– Мы берем с собой еду. К тому же ты сейчас все времятратишь силы, а в нормальном полете мы будем планировать и отдыхать. Давайтренируйся.

Мы отправились в вылет с башни нашего дома. Я-то боялся, чтопри этом будут присутствовать какие-нибудь Старшие, но этого не требовалось.Правда, за небом над городом все время наблюдали, и наш взлет не мог остатьсянезамеченным. Но мы надеялись, что издалека мой полет не покажетсяподозрительно неумелым.

А вот прыгнуть с десятиметровой башни было трудно. Я вновь ивновь подходил к краю площадки, там, где ограждающие перила были убраны. Каменьпод ногами, отполированный за много лет, казался предательски скользким. Поулицам шли редкие прохожие, но на нас никто внимания не обращал. Лишь двоемалышей, мальчик и девочка, которых вела за руки пожилая женщина, упорновыворачивали головки, следя за башней и ожидая моего взлета. Боюсь, я ихразочаровал.

– Пора, Старший, – тревожно сказал Лэн. – Пора. Мы ужедолжны быть в воздухе.

Я подошел к самому краю, остановился, балансируя.

– Соберись! – шепнул Лэн.

Раскинув руки, я закрыл глаза. И Крыло решило все за меня.Ударило по воздуху, твердому, как бетон, и башня ушла из-под ног. Не открываяглаз, я слышал, как бьют подо мной крылья Лэна, как звенит в ушах набегающийветер.

– У нас есть Крылья! – крикнул Лэн, и я едва узнал его голос– такой он был счастливый. – Надо только не мешать им – и ты полетишь! У насесть Крылья!

Я открыл глаза. Город был далеко внизу, люди на улицах ужестали неразличимы. Мы поднялись к самым облакам – редким, пушистым, надкоторыми стлалась темная пелена.

– Лэн! – крикнул я. Мой Младший носился вокруг, словно бы ине прикладывая никаких усилий для полета. Услышав меня, он сложил Крыло ипоравнялся со мной.

– Лэн, можно подняться выше облаков?

Он понял.

– Нет, Данька, эта темная мгла убивает. Только Летящие могутвыдерживать ее.

– А если подняться? Там есть солнце?

– Не знаю. Нам надо лететь, Старший. За мной!

И мы полетели прочь от города – туда, где нам положено былопатрулировать. Лэн то залетал вперед, то возвращался ко мне, сбивчивоподсказывая какие-то секреты. Но я не слушал его, я наслаждался полетом.

Может, летать вообще без всего, как Питер Пэн, еще интереснее.Но такое бывает лишь в сказке. Мне сейчас и с Крылом хватало удовольствия. Темболее я совсем не боялся высоты, мне казалось, что я летал всегда.

Задача у нас была несложной: летать над холмами к северу отгорода, наблюдать, не покажутся ли Летящие, а если наткнемся на одиночноговрага – атаковать его. То ли нам везло, то ли Лэн так удачно выбрал маршрут, нони одного Летящего мы не заметили. Даже жаль, я бы хотел посмотреть на нихсквозь очки и разобраться, на кого они все же похожи.

Временами мы зависали в воздухе – опускаться во время вылетане полагалось – и ели. Потом летели рядышком, и я расспрашивал Лэна обо всемподряд.

– Младший, а что вы делаете в своем Клубе?

– Ну, уж вино точно не пьем, – съязвил Лэн. – И не деремся…обычно. Всякое делаем. В Летящих играем…

– Это как?

– Очень просто. Садимся за стол, десять человек или околотого, раздаем друг другу карты. Среди них две черные – это Летящие. Кому черныекарты попались, никто не знает. Потом все закрывают глаза – это означает ночь,а Летящие открывают, узнают друг друга и взглядами намечают жертву. Потом всеоткрывают глаза и начинают решать – кто же из нас Летящие, кого надо убить.

– Убить?