Но ведь было. Было! Было!

Я вскрикнул, вспоминая случившийся ужас. И чья-то рука легламне на лицо.

– Тихо, мальчик, тихо… Не кричи. И не плачь, если сможешь.

– Где я?

– У меня. – Голос был незнакомым, и его владелец сразу жепоправился: – У Герта, у старого Герта. Ты не слышал про меня?

Я покачал головой.

– Ничего, это ничего, мальчик… Ты хочешь есть? Ты ведьнедавно с вылета…

Но есть я не хотел.

– А пить?

Герт напоил меня чем-то, я даже не понял, что пил. Потомснова погладил по щеке.

– А где Лэн?

– Ушел к себе… к вам домой. Тебе лучше пока побыть у меня,мальчик. День-другой…

– Скажите, вокруг темно? – с глупой надеждой спросил я.

– Нет, – после короткой паузы ответил Герт. – У тебя глазаплотно закрыты.

– А если я их открою?

– Не надо, мальчик. Я наложил мазь, но если ты откроешьглаза, то боль вернется.

– Это навсегда? – спросил я.

Герт молчал.

– Что теперь со мной будет?

– Если ты не сможешь летать, тебя лишат еды.

Я засмеялся. Летать? Конечно, какая мелочь! Меня ослепили,но пока оставили среди Крылатых. Провинился не я, а мои глаза. Но меня бросятподыхать с голоду. Разве что Лэн и сердобольные взрослые будут меня иногдаподкармливать…

– Не плачь, – повторял Герт, вытирая с моих щек слезы. – Тыразмываешь мазь, а у меня ее мало. Без нее вернется боль.

Пусть вернется… Пусть… Я поднял руку, но так и не смогкоснуться своих плотно сжатых век. И в этот момент хлопнула дверь и послышалисьшаги.

Вот что мне теперь осталось – звуки. Навсегда. Только шорохишагов и сочувствующие голоса.

– Как ты, Старший? – тихо спросил Лэн.

Судя по звуку, он был рядом с кроватью, на которой я лежал.Я нашел на ощупь его руку и вцепился в нее.

– Зачем, зачем Шоки это сделал? – прошептал я. – Почему онсам меня… ослепил?

Почему-то это меня волновало.

– Если бы он дал кинжал Ивону, тот постарался бы тебя убить,– вполголоса сказал Лэн. Уткнулся мне в грудь и заревел. – Это из-за меня, всеиз-за меня, Данька… я должен был сказать.

– Тебя бы точно убили.

– Мне надо было сказать с самого начала! Я трус, это всеиз-за меня, я трус, Старший!

– Не бросайся такими словами, мальчик! – строго сказал Герт.– Ты не трус. Просто ты не создан для этой войны. Мы совершили когда-то ошибку,а расплачиваться приходится вам.

– Это ты помнишь солнце? – спросил я, положив руку Лэну наплечо. Тот всхлипывал уже тише. Почему-то его слезы меня успокоили. Я –по-прежнему Старший. Я должен быть сильнее. Я смогу!

– Да, мальчик. Я один из последних, кто помнит Настоящийсвет.

– Вот мы и встретились, как хотели, – сказал я. – Лэн, а гдеКотенок?

– Здесь я, – подал голос Котенок, и по звуку я решил, что онпарит в воздухе надо мной. – Я пока молчал, потому что изучал ситуацию.

Голосок у него был серьезный, но довольно спокойный. И комне вернулась надежда.

– Котенок! Ты же смог тогда меня вылечить! Помнишь?

Котенок молчал, зато Герт изменившимся голосом произнес:

– Мне не кажется? Ты разговариваешь?

– То, что я свечусь, тебе тоже не кажется, – отрезалКотенок. – Данька, я не смогу тебе помочь. Сейчас – не смогу.

Я вздохнул и подумал, как здорово было бы исцелиться, иснова посмотреть в лицо Ивону и Шоки, и вернуться в дом Лэна, и устроить тамохоту с подушками на Солнечного котенка… Как-то само собой я опять заплакал.

– У меня не хватает сил, – извиняющимся голосом сказалКотенок. – Мне бы чуть-чуть света, Настоящего, и я бы тебя вылечил. Прости.

– А потом, когда найдем свет, сможешь? – с надеждой спросиля.

Котенок заерзал, опускаясь на постель рядом со мной. Похоже,он не летал, откуда у него силы-то на полет, его держал в руках Герт. Вотвсегда я теперь буду обманываться…

– Ответь! – потребовал я.

– Если немного времени пройдет, то вылечу.

Теперь настала моя очередь отмалчиваться. А Герт тяжелопрошел по комнате и начал рыться в каком-то шкафу – я слышал, как скрипнуладверца, зашумели передвигаемые предметы…

– Данька, ты меня простишь? – спросил Лэн.

– Перестань, Младший, – попросил я. – Мы же партнеры.

– Эй, ребятки, если я не ошибаюсь, нужен Настоящий свет?

Я почувствовал, как встрепенулся Котенок, поворачиваясь наголос Герта.

– Да, чтобы спасти Даньку. Ну и мне бы чуточку не мешало.

– Я понимаю, что вы издалека, но ты-то, Лэн, наш, –продолжил Герт. – Я был Младшим у твоего прадеда. Тогда все только начиналось,дружок… Ты ведь слышал о Солнечном камне?

– Это сказка, – дрогнувшим голосом произнес Лэн. – Я такдумал.

– Сказка… Мгла тогда была нестойкой. Временами солнцепоявлялось, и Солнечные камни, что добывали в наших горах, копили его свет.

– За столько-то лет они давно перестали светиться, – слабовозразил Лэн. Я понял, что он боится надеяться.

– Если держать камень в темноте – то да. А вот если спрятатьего в шкатулку из зеркал, чтобы свет возвращался обратно… Что надо сделать?

– Положи шкатулку на кровать и открой, – велел Котенок.

И через мгновение я почувствовал на своем лице свет. Теплый,ласковый солнечный свет… Котенок замурлыкал.

– Зачем он лижет камень? – удивленно спросил Герт. И Лэн емуответил:

– Он питается Настоящим светом. Ему нужно набраться сил…Так?

– Не мешайте, – буркнул Котенок. – Долго он будет светиться?

– Минут пять, камень-то маленький, – ответил Герт. – Хватит?

– Посмотрим, – окрепшим голосом сказал Котенок.

Я лежал и ждал. А Герт тихо говорил, не то мне, не то Лэну:

– Мы тогда решили, что если не сможем победить, так хотьперед смертью увидим Настоящий свет. Не думай, я умирать не собираюсь. Я несуеверный…

Потом Котенок, ступая лапками мне по лицу, склонился надмоими глазами. Пренебрежительно произнес: