– Попробую выбить у него арбалет. Я быстрый, я успею. Иулетим.

– Куда? – ответил я. – Не бойся, выкрутимся.

– Точно? – со слабой надеждой спросил Лэн.

– Не бойся, Младший!

Я собирался рассказать им правду. О том, как пришел изнашего мира, как встретился с Лэном, как напал на Летящего, но растерялся,увидев, что он человек, как и мы.

И лишь когда мы стали снижаться над городом, я понял: этовсе рассказывать нельзя. Никак нельзя. Потому что меня-то, может быть, тогда ипростят. А вот Лэну, который скрыл мою тайну, конец.

В этот миг мне захотелось улететь. Но вокруг нас уже леталдесяток Крылатых, и убегать, да еще с моим опытом полетов, было безумием. Мыприземлились в центре площади, заполненной народом, на маленький свободныйпятачок. Следом, прямо в толпу, небрежно попадали Крылатые.

– Я сразу почувствовал в нем гниль! – громко крикнул нашконвоир. – И был прав! Сегодня этот… Старший… отпустил Летящего! Что нам ждатьот него завтра?

Люди вокруг молчали. Здесь были и Старшие, и Младшие, идевушки, и взрослые. Правда, последних было немного. Но все они смотрели наменя так…

Мне стало страшно. Разве можно оправдаться перед людьми,которые тебя ненавидят и заранее все решили?

– Что нам ждать от него завтра? – повторил парень. – Даничего! Потому что мы расплатимся с ним сегодня!

И он громко захохотал собственной шутке. Сквозь толпу ко мнепротолкался Шоки. Перед ним расступались – видимо, Шоки в городе уважали.

– Зачем ты это сделал, Данька? – резко спросил он.

Я молчал. Да и что мне было говорить?

– Надо решить лишь одно, – тараторил тем временем униженныймной вчера Старший. – Трус он или предатель. Мне кажется, что предатель.

– Уймись, – бросил ему Шоки. – Данька! Как все было?

Я посмотрел ему в глаза – и понял: Шоки дает мне шанс.

Пытается дать.

– Глаза, – неожиданно сказал я. – Глаза! У меня бывает такоес глазами, я начинаю плохо видеть. Я подлетел к Летящему и потерял ориентацию!А потом тот уже был далеко.

Наверное, я вспомнил, как мы фантазировали в школе передконтрольными. Голова болит, в животе колики, палец на руке вывернул… В школетакое помогало.

– Чушь! – заорал Старший, наставляя на меня арбалет. Но Шокивзмахом руки снова осадил его. Повернулся к Лэну и спросил:

– Ты знал об этом?

Лэн помотал головой и, вот молодец, торопливо сказал:

– Нет, не знал, но у Даньки что-то было с глазами, онвременами останавливался, тер их…

– Не верьте его Младшему, он и сам трус!

– Заткнись, Ивон, – твердо сказал Шоки. – Всякое бывает.Слово Даньки и его Младшего против твоего и твоего Младшего. Ничья.

Как ни странно, Ивон не казался особо огорченным. Онулыбнулся и сказал, словно процитировал с книжки:

– Крылатый должен быть готов к полету и бою. А если подвелаего рука – отсеките руку, если не услышал он сигнала – отрежьте уши… Ты помнишьправила вылета, Шоки?

Тот кивнул. Я еще ничего не понял, но решил, что дожидатьсяразвязки не буду. Взлечу – и будь что будет. Постараюсь удрать…

Меня схватили за руки, кто-то, упав на землю, вцепился вноги. Я даже и сопротивляться не пробовал. В полминуты с меня сорвали Крыло, ия остался перед толпой в одних плавках, как и пришел совсем недавно в город.Почему-то стало гораздо страшнее, словно одежда могла от чего-то защитить.Хорошо хоть, чьи-то грубые пальцы надели на меня очки.

– Ты все понял? – спросил Шоки. – Это закон, Данька.

Я ничего не понимал, но все-таки кивнул. Спросил:

– Что будет с Лэном?

– Если ты не выйдешь с ним на следующий вылет, ему придетсяискать другого Старшего, – с сочувствием сказал Шоки.

Если не выйду? Значит, надежда все-таки есть?

– Шоки, Лэн не трус. Помоги ему если что, – попросил я.

Шоки кивнул и, повернувшись к толпе, заорал:

– Что вы все собрались? Это дело Крылатых! И прогонитеМладших, им нечего здесь делать!

Женщины и мальчишки помладше стали быстро выбираться изтолпы. Лишь один из мужчин спокойно возразил Шоки:

– Мы тоже были Крылатыми. И вправе остаться. К тому жекому-то придется быть с этим мальчиком… потом. Присмотреть за ним.

– Хорошо, – хмуро согласился Шоки. – Ивон, ты доволен?

– Вполне! – нагло ответил тот.

– Ты так ненавидишь Даньку?

– Я ненавижу Летящих. А он отпустил одного из них!

Шоки подошел ко мне и достал кинжал. Я задергался, но менядержали крепко, не вырвешься. Что же он собирается делать?

– Отпустите, все было не так! – крикнул вдруг Лэн. – Данька,скажи им…

– Молчи! – крикнул я. – Молчи, я приказываю тебе! Младший!

Лэн замолчал, зажав себе рот руками. Но смотрел он на меня стаким ужасом, что, отпусти меня сейчас помощники Ивона, – я бы упал на землю.Ноги не держали.

– Зачем ты отпустил Летящего? – подойдя вплотную, спросилШоки. Моя ложь его не обманула.

– Не смог ударить, он был похож на тебя, – так же шепотомпризнался я. И увидел, как побледнел мой единственный среди Старших заступник.

– Это был мой брат, – тихо сказал он. – Но это ничего неменяет.

Ивон вышел из-за моей спины, остановился рядом с Шоки ибыстрым движением сорвал с меня очки. Я погрузился во тьму. Как неприятно бытьслепым среди зрячих! Только шумное дыхание вокруг и страх, страх, страх…

– Дай мне! – сказал невидимый Ивон.

– Нет, – отрезал Шоки. – Держите ему голову!

И тут я понял. Понял все. И забился, пытаясь вырваться илихотя бы отвести назад голову, в которую вцепились чьи-то услужливые руки, апотом просто кричал:

– Не надо, не надо, лучше убейте меня!

Мне зажали и рот, я вцепился в чужую руку зубами, но не смогпрокусить ткань Крыла. А потом была боль в левом глазу – огненная, сверлящаяболь от удара кинжалом и вспыхнувший на мгновение кроваво-огненный свет…

Когда мне снова смогли зажать голову, то боль вонзилась вправый глаз. Только я этого уже не помнил. Или очень хорошо постарался забытьза то время, что провел без сознания.

Я лежал, накрытый одеялом, и ничего у меня не болело. Этопотому, что ничего страшного и не случилось. Я просто уснул рядом с Солнечнымкотенком, и мы еще не тренировались с Лэном, и не было вылета, и не было…