— Я тебе про кого рассказываю? Конечно, Зюзя. Я решила,это он вернулся, а это ты. — Тут я подумала, что гениальные идеи,посещавшие меня в тот день, сыграли с моим мозгом злую шутку: что-то в немперепугалось, оттого я и несу всякую чушь: к примеру, зачем вернувшемуся Зюзезвонить в собственную дверь, если предполагается, что за ней никого нет? Этооткрытие меня смутило, я приняла покаянный вид и отвела взгляд от честного лицаучасткового. Не знаю, как у Андрюхи с гениальными мыслями, но соображал он в туминуту еще хуже, чем я, потому что совершенно неожиданно предположил:

— Может, мне его тогда здесь подождать?

— Подожди, — пожала я плечами, нахмурилась, косясьна Сеньку, и спросила:

— А ты чего стоишь как пень? Марш домой. — Сенькаломанулся к балконной двери, а я, всплеснув руками, вскрикнула:

— Куда ты? Выйди по-человечески.

Племянничек развернулся на пятках и, старательно обходяучасткового, пошел к двери. Ему оставалось не больше метра, когда он вдругзамер и произнес:

— Давай поищем?

— Что?

— Ну, фотографию.

Я задумалась, взглянула на участкового, прикидывая, будет лиобыск санкционированным, если проводится в присутствии участкового? Честноскажу, вся эта история с фотографией к тому моменту так мне надоела, что ярешила махнуть рукой на все тонкости юриспруденции и в самом деле осмотреться.Я обвела взглядом комнату, и тут Андрюха полез с вопросами:

— А куда ушел этот Зюзя?

— Откуда мне знать?

— Давно?

— Понятия не имею. Участковый вдруг забеспокоился:

— Как же так?

— Очень просто. Я пришла к нему, он меня отфутболил,потом к нему явился какой-то тип, а я караулила возле дома. Он из него невыходил, а когда я пришла опять, дверь не открыл. И я начала беспокоиться.

— И что? — спросил вконец растерявшийсяучастковый.

— Говорю, я начала беспокоиться. И решила проверить.

— Ага…. значит, дверь была открыта, а хозяинанет? — Андрюхины щеки слегка порозовели, так он обрадовался тому, чтоначал хоть что-то понимать. Я поджала губы, вздохнула, но соврать не решилась:

— Дверь была заперта. А Зюзи нет. Ты сам в этом можешьубедиться.

— А как же…

Я не стала ждать, когда он закончит, и молча ткнула пальцемв распахнутую балконную дверь. Мы немного постояли, тараща глаза: я на балкон,а Андрюха на мой палец, наконец участковый обрел дар речи и с легким заиканиемосведомился:

— Вы проникли в квартиру через балкон?

— Я проникла, — строго поправила я, но тут Сенькавсе испортил:

— И я, — сказал он твердо. — Мывместе. — И добавил с намеком на панику:

— Потому что беспокоились за Зюзю.

Я представила лицо сестры, если до нее дойдет, что ее сынпод моим руководством вломился в чужую квартиру, где и был задержан участковым,так сказать, на месте преступления, и у меня разом заныли все зубы.

— На кой черт ты сунулся в эту квартиру? —простонала я. — Как ты вообще здесь оказался? — Конечно, выяснятьотношения сейчас было несколько неуместно, но ничего не поделаешь, такой уж уменя характер. Сенька об этом хорошо знал, потому и начал поспешно объяснять:

— Ты ушла, и я пошел за тобой, потому что ясно стало,что-то ты задумала. Чуяло мое сердце: к Зюзе направишься. Так и есть. А потомты через балкон махнула, я подождал — тебя нет, и я испугался… а вдруг тебясхватили?

— Вдруг, вдруг, — прорычала я. — Еслииспугался, в милицию надо звонить, а не лезть через балкон. Что я твоимродителям говорить буду, скажи на милость?

Сенъка загрустил, а участковый вновь ожил:

— Так Зюзи в квартире не было, когда вы через балконвлезли?

Я густо покраснела и кивнула.

— Только Сенька здесь ни при чем, так и запиши. Он заменя испугался и полез. Спасатель. Вот олух, а если б и вправду…

— Я с Кузей, — торопливо сказал он. Я шагнула кбалкону, отдернула занавеску и в самом деле увидела Кузю, тот лежалзажмурившись и чутко водил ушами, в остальном не подавая никаких признаковжизни.

— С ума сойти, — не поверила я. — Как же онна балкон забрался?

— Я его подсадил.

— Слушайте, — возмутился Андрюха, — ахозяин-то где?

— Говорю, пропал, — разозлилась я. — Из домаон не выходил, а здесь его нет.

— Нет, — согласился участковый. — А где он?

— Должно быть, у соседей, где ж еще?

— Тогда, может, мы уйдем отсюда? — всполошилсяАндрюха. — А то он, чего доброго, застукав нас, милицию вызовет.

Мысль показалась мне довольно оригинальной, но споритьжелания не возникло, я свистнула Кузе, и мы гуськом во главе с участковымзашагали к двери. Только я собралась вздохнуть с облегчением, что моя дурацкаявыходка со вторжением в чужую квартиру благополучно закончилась, как Кузя вдруггромко залаял, поставив шерсть дыбом, и кинулся к шифоньеру.

— Ты что, спятил? — возмутилась я, но вместо тогочтобы ухватить Кузю за ошейник и вывести вон, подошла к этому чертовомушифоньеру и повернула ключ. Зюзя сидел в шифоньере. Поначалу я дажеобрадовалась, потому что не люблю загадок. А тут все просто, никуда Зюзя неуходил, а взял да и спрятался от нас. Но на смену одной загадке сразу же пришладругая: как он смог сам себя запереть в шифоньере? Я не люблю понапрасну ломатьголову, потому, ухватив Зюзю за рубашку, сказала сурово:

— Вылазь.

И тут он такое выкинул… то есть он взял да и вывалился, амы, сгрудившись возле него, дружно взвыли, потому что стало ясно: запереться вшифоньере Зюзя не мог. Он вообще ничего не мог, потому что… вот здесьначиналось самое жуткое: как ни крути, а слово это произнести придется: Зюзябыл трупом. Самым настоящим, причем не нужен патологоанатом, чтобы сообразить,что парня задушили: глаза неестественно выпучены, язык вывалился, а шею обвиваеттонкий шнур.

— Святые угодники, — пролепетала я.

За моей спиной что-то грохнуло, а Кузя заскулил. Я торопливообернулась, ожидая самого худшего, и, как говорится, чего ожидала, то иполучила: Кузя тряс головой, точно надеялся избавиться от наваждения, а у еголап лежали Сенька и Андрюха, лица у обоих были белее мела, а глаза закрыты.