– Ой, мама, – прошепталСережка, – как же мне их вынуть?

– За хвост, – посоветовала я, –хватай за самый кончик Асю.

– Почему ее? – напрягся Сережа.

– Она поела хорошо, небось сейчас вхорошем настроении.

Сережка перекрестился, сунул руку в воду,потом резко выдернул. Ася на секунду повисла вниз головой, затем, резковзметнув туловище, изогнулась и щелкнула пастью в миллиметре от его пальцев.

– Мама! – взвизгнул Сережа ивыпустил рептилию из рук.

Ася плюхнулась на пол и резво побежала накоротких изогнутых лапах по коридору.

– Караул! – завопил Сережка.

В ванную мгновенно заглянула Катя.

– Ты меня звал?

– Нет, – отдувался сын.

– Но ведь ты кричал: «Мама!»

– Это так, с испугу, – начал былоСережка, но тут из спальни Лизы понесся дикий крик и лай.

Вспомнив, что любимым лакомством крокодилов вовсе времена считались тучные собачки, я стремглав кинулась на звук.

Лиза стояла на письменном столе с выпученнымиглазами, к ее ногам прижималась трепещущая Ада. Увидев меня, девочка пропищала:

– Крокодил под кровать залез. Я его какувидела, одним прыжком сюда сиганула, и Адюшу словно на реактивной тягеподбросило.

Я решила успокоить домашних.

– Ася маленькая, совсем крошка.

– Ага, – плаксиво протянулСережка, – милая крошка с железными зубами! Да она мне чуть полруки неотхватила!

– Немедленно уберите ее из моейкомнаты! – завизжала Лиза. – Прямо сейчас! А-а, хватайте Мулю! Еесожрут.

Я выпихнула в коридор не вовремя вбежавшую вкомнату вторую мопсиху и велела:

– Сережка, бери швабру и гони Асю вон, аты, Катя, неси сюда одеяло, желательно ватное.

– Хитрая какая, – обиделсяСергей, – сама и выгоняй, я боюсь.

– Ты мужчина, – попыталась воззватьк нему стоящая на столе Лизавета.

– И что? – парировал Сережка. –Я не могу быть трусом? Извините, но я не привык жить с крокодилами.

С этими словами он сунул мне в руку щетку.Понимая, что делать нечего, я опустилась на колени и засюсюкала:

– Асенька, иди сюда, моя кошечка, не надобояться, мы тебе ничего плохого не сделаем.

Под кроватью царили полнейшая темнота итишина. Когда наша мопсиха Ада, которая терпеть не может купаться, забивается впреддверии очередной водной процедуры под софу, ее всегда можно обнаружить погневному сопению и раздраженному ворчанию. Ася же не издавала ни звука.

Я повернулась к Сереже:

– Похоже, там никого нет.

– Неправда, – затопала ногамиЛиза, – она просто притаилась.

– Полезай под кровать, – велелКирюша.

– Не хочу, – сопротивлялась я.

– Что она тебе сделает? – принялсяиздеваться Сережа. – Маленькая, хорошенькая, беззащитная такая…

– Все равно не желаю.

– А кто их привез! – напомнилаЮлечка. – Кто приволок мерзких рептилий и уверял всех, что никаких проблемне будет, кто обещал…

Из прихожей раздался звонок.

– Я открою! – заорал Кирюшка ипонесся к двери.

– Ну, – продолжила Юлечка, –Лампудель, начинай!

Пожалев, что не обучена молиться, янаклонилась, сунула под кровать длинную щетку и тут же услышала хорошо знакомыйкартавый голосок:

– Господи, куда ни зайду, везде людисобачатся, ну не поверите, с последнего этажа спускаюсь, и у всех в квартираходна картина. Широковы лаются, Куховкины матерятся, Сенчуковы визжат, только увас тихо. Ну до чего приятно! Лиза, а почему ты на столе стоишь? Ой, Адюлечка!Вы пускаете собак на постель?

Я быстро засунула швабру под кровать ивыпрямилась. В нашем доме только один человек способен произносить пятьсот словв минуту, задавая вам одновременно с десяток вопросов. Это Нина ИвановнаСерегина, председатель правления нашего кооператива.

Дом, в который мы переехали из блочнойпятиэтажки, был построен на паях сотрудниками какого-то НИИ. Поэтому тут естьправление, заседающее раз в неделю и развешивающее в подъезде свои указания.Впрочем, претензий к пенсионерам, решившим тратить бездну свободного времени наблаго остальных жильцов, у меня нет. Они делают много хорошего и полезного, ну,например, собрали деньги на благоустройство двора, потолкались по приемным ивыбили средства на установку железной двери в подъезд, провели всем домофон.

Еще у нас в самом дальнем углу, за гаражами,имеется специальная площадка для выгула домашних любимцев. Ее украшаетзамечательная табличка: «Место принадлежит собакам, прописанным в этом доме,остальных просят ходить в сквер у метро». Руководит бойкими пенсионерами НинаИвановна, вдова полковника, дама, почти всю жизнь проведшая в гарнизонах. Всвое время она помоталась с супругом по просторам необъятного СССР и везде,куда бы ни приезжала, мигом становилась председательницей женсовета.

Нина Ивановна весит под сто кило и способнамассой раздавить того, кто посмеет ее ослушаться. Она до сих пор живет будто всоветское время и ведет себя соответственно. Если вы задержали плату заквартиру, можете быть уверены, что ваша фамилия окажется в списке, вывешенномна первом этаже под грозной «шапкой»: «Позор должникам». Еще правлениевыпускает стенгазету «Прожектор», где кое-кто из жильцов, например СаняТеменов, подвергается резкой критике за частое употребление горячительныхнапитков.

А когда Олег Войнов, бросив жену и троихдетей, переметнулся к хорошенькой Надюшке из пятнадцатой квартиры, НинаИвановна устроила целую, как бы сейчас сказали, пиар-кампанию, в результатекоторой Олег вернулся к супруге, а Наденька вынуждена была поменять квартиру.Серегина искренне считает себя хозяйкой дома. Иногда это злит, но чаще радует,потому что слесарь, плотник и электрик приходят к нам по вызову сразу иотносительно трезвыми, лифты в подъездах работают, почтовые ящики никто неподжигает, и свет на лестницах горит круглосуточно.

Лиза осторожно слезла со стола.

– Здрассти, Нина Ивановна.

– Добрый вечер, – пропыхтелатолстуха. – Вот у меня тут обращение от правления. Зачитать вслух иликаждый сам ознакомится?

– Лучше уж вы, – вежливо предложилаКатя, – а мы потом подпишем.