Привыкшая к решительным действиям, Тамара поднялась со стулаи, прицеливаясь стаканчиком с остатками кофе в урну для мусора, сталаодновременно разворачиваться в сторону огромного информационного табло. Да таки застыла в позе древнеегипетской скульптуры — откуда-то слева вынырнула, успевразвернуться к ней спиной, стройненькая женщина в шляпке, клетчатом костюме, ссиней сумкой и зонтом-тростью в руках… Короче говоря, Лариса Куприяновасобственной мерзкой персоной и именно в том наряде, который был на ней, когдаТамара провожала ее в отпуск! Она же, черт побери, сама помогала покупать ейэтот костюм — клетка в этом году снова вошла в моду.

Первая реакция на появление нерадивой и лживой сотрудницыбыла негативной и очень эмоциональной. Наврала! Наверное, мужика какого-товстречает. Или провожает. А работу побоку! Любимую начальницу, почтиподругу, — в аэропорт, ирландским профессорам на растерзание…

Когда-то в пионерском лагере длинноногую школьницу Тамарузаставляли выступать в межотрядных и межлагерных спартакиадах, причем внезрелищных видах типа прыжков в длину и высоту. Особенно преуспела она впрыжках с места, входивших наряду с метанием гранаты и бегом на 60 метром вкакое-то сомнительное «пионерское троеборье».

То, что произошло дальше, составило бы гордость и славуТамариной пионерской юности: с места в два могучих прыжка она преодолеларасстояние примерно в полтора десятка метров. Остатки кофе при этом страннымобразом не выплеснулись на головы убывающим и прибывающим пассажирам.Очутившись непосредственно за спиной Ларисы, Тамара подошла к ней вплотную изадушевным голосом произнесла:

— Отдыхаешь, сволочь?

Шляпка даже не шелохнулась. Тамара, с трудом сдержав желаниевылить на нее остатки кофе, почти пропела в брюнетский затылок:

— Лара, мать твою, повернись лицом, когда с тобойразговаривают…

Одновременно Тамарино колено уверенно отметилось в клетчатомтылу.

Женщина развернулась так стремительно, что Тамара отпрыгнуланазад и даже несколько в сторону. На нее в упор смотрели холодные и злые глазанезнакомой ей молодой брюнетки. Незнакомка не казалась испуганной, напротив, вней читалась решимость наказать обидчицу/ А судя по ее спортивной фигуре, решимостьэта могла быть основана на вполне профессиональных навыках.

Конфликт необходимо было гасить немедленно, и Тамарапринялась за дело: произнесла все полагающиеся в таких случаях слова, пустиладля убедительности слезу, в общем, через несколько минут неприятный инцидентбыл исчерпан, женщины, как боксеры после тяжелого раунда, разошлись по своимуглам.

Тамара прямиком отправилась к машине, справедливо полагая,что профессор если и прилетел, то уж точно сидит и дремлет в машине под Колинымнеусыпным контролем. «Надо же, но ведь так похожи сзади. Правда, Ларка не такаяспортивная и жесткая, но все равно… А шмотки? Ну ведь один в один… Вот она —мода!» Она даже не была уверена, чему больше рада — тому, что удалось избежатьоткрытого столкновения, или тому, что Лариске все-таки можно верить. И толькоодно во всем этом ужасе было позитивно — она лишний раз убедилась: рядом ссамолетами ей точно делать нечего, одни неприятности.

* * *

…А в те же минуты в здании аэровокзала брюнетка в клетчатомкостюме, с синей сумкой и зонтом-тростью как-то очень быстро скрылась в дамскомтуалете и, закрывшись в кабинке, стала сосредоточенно обдумывать ситуацию. То,что ее с кем-то перепутали и абсолютно по-хамски пытались выяснить отношения,она восприняла не более как досадную помеху, если хотите — курьезноепроисшествие, которое не влекло для нее ровно никаких последствий.

Но вот то, что вывалила ей в виде оправданий эта лихая баба,насторожило всерьез. Ее не просто перепугали, ее перепутали с женщиной, одетойточь-в-точь как она, до единой детали. А если такая женщина тут уже появлялась,то неизвестно, какие еще сюрпризы могут возникнуть. Да и вообще — случайностьли все произошедшее здесь, или это началась какая-то новая игра с неизвестнымиучастниками и неустановленными правилами?

…Брюнетка в клетчатом думала не более двух минут. Еще трехей хватило, чтобы выйти из здания и обнаружить свою давешнюю обидчицу, благо тастояла неподвижно у новенького «Сааба», открыв рот и, видимо, о чем-торазмышляя.

Восемь лет назад, когда выпускница московской школы № 1274 суглубленным изучением английского и испанского языков Лариса Миронова вялопыталась решить для себя традиционный вопрос «куда пойти учиться?», ее судьба,совершив стремительный марш-бросок, привела юное дарование в закрытое дляпростых смертных учебное заведение, где готовят специалистов для выполненияспецопераций в условиях мегаполиса и прилегающих к нему жилых и парковых зон.

Судьбе помог дядя, папин родной брат, про которогородственники шептались, что он — какая-то крупная шишка то ли в ГРУ, то ли наЛубянке. Форму дядя никогда не носил, и, в каком он пребывает звании, никто незнал, но некоторые косвенные признаки — представительская черная машина сномерами, вызывающими уважительно-подобострастную реакцию гаишников, всякиесекретари-адъютанты, длительные, по несколько месяцев, командировки за рубеж —явно указывали на фундаментальность и масштабность его положения в миретаинственных «силовых структур».

Заехав проведать родственников аккурат в самый судьбоносныйдля Ларисы период, он снисходительно выслушал их интеллигентские сопли-вопли натему будущего единственной и горячо любимой дочери. Но ставшие уже привычнымиее уху названия возможных профессий: дизайнер, политолог, эколог — вприсутствии дядюшки звучали как-то жалко и неубедительно. Решительно прервавбрата и невестку и ткнув пальцем в сторону племянницы, он бросил:

— Выкладывай!

Ларисин томный монолог на тему «Кабы я была царицей…» дядене понравился еще больше. Хмурясь, быстро попрощался и обещал подумать ипохлопотать, как он выразился, «в одном интересном месте». Дальше все произошлостоль стремительно, что Лариса и пикнуть не успела. В «интересном месте» она втечение двух дней прошла тестирование, чем-то похожее на пресловутый единыйгосэкзамен, собеседование с психологом и написала сочинение на тему «Моя полнаябиография и генеалогическое древо до пятого колена», причем на русском ианглийском языках. Затем с ней часа два болтали по-английски два веселыхмужичка лет сорока, пытаясь понять глубину ее познаний. Глубина оказаласьпорядочной, о чем они ей и сообщили.

В заключение состоялся медосмотр — такой подробный, словноона поступала в отряд космонавтов. Здесь с каким-то странным удовлетворениемвстретили весть о том, что она с пяти лет занималась фигурным катанием, затем,поняв, что ей не стать даже Еленой Водорезовой, и, видимо, в знак протеста,подалась в экзотику: увлеклась сначала агрессивным карате, а потомпереключилась на более миролюбивое и элегантное айки-до.

Оставалась лишь одна неясность — за каким фигом она все этоделает и на какую именно профессиональную стезю ее твердой рукой направляетлюбящий родственник. В «интересном месте» ей туманно намекали на что-тосовершенно фантастическое и обещали подробности при собеседовании с высшим руководством.«Деканом или ректором?» — пыталась уточнить дотошная Лариса. «Типатого», — отвечали ей и как-то странно переглядывались.