Потом Паскаль спросила, как он смотрит, если Джон останетсяу него на ночь.

— В этом нет никакой необходимости. — ответилРоберт. — Поезжайте домой, я нормально себя чувствую.

По его виду нельзя было сказать, что он чувствует себя«нормально», однако и Паскаль, и Джон в должной мере оценили его благородство ипорядочность. Роберт терпеть не мог причинять неудобства другим, не изменил онэтому правилу и теперь.

— Но Джон вовсе не против провести эту ночьздесь! — пыталась настаивать Паскаль, но Роберт остался непреклонен, иоколо полуночи супруги Донелли все же уехали.

Уже в такси они переглянулись и почти одновременно подумали,что выглядят лишь немногим лучше Роберта.

— Ты выглядишь очень усталой, — сказал Джон.

Это из-за Роберта, — ответила Паскаль. — Я оченьза него беспокоюсь. Как ты думаешь, он не наделает глупостей? Я где-то читала,что человек в подобной ситуации может просто перестать бороться… и умереть без…без всяких снотворных, ядов и прочего. Как ты думаешь, Роберт…

— Глупости! — Джон решительно потрясголовой. — Он не сделает этого — Роберт вылеплен совсем из другого теста.Я думаю, в конце концов он справится, хотя ему, конечно, будет нелегко. Погоди,пройдет еще несколько дней, и он… начнет реально смотреть на вещи.

— Этого-то я и боюсь, — вздохнула Паскаль.

— Я хотел сказать — он будет руководствоваться неэмоциями, а разумом, — уточнил Джон. — К сожалению, на этом он можетостановиться, и тогда тот Роберт Смит, которого мы столько времени знали илюбили, тоже уйдет, исчезнет навсегда…

— Что-то ты расфилософствовался, — перебилаПаскаль. — Не забегай вперед, может быть, все и обойдется!

Но и она понимала, что нарисованная Джоном перспектива болеечем реальна. Будь Роберт немного моложе или проживи он с Энн хотя бы вполовинуменьше, и тогда все было бы иначе, но тридцать восемь лет счастливого браканельзя было просто так взять и скинуть со счетов. А если у Роберта выгорит всевнутри, что тогда от него останется?

— Я вовсе не уверена, что наш Робби превратится вэтакий эмоциональный огарок, — добавила она, осторожно вытирая платкомвыступившие слезы. Для всех них эта тема была слишком болезненной, чтобыобсуждать ее спокойно. Кто мог подумать, что случится такое несчастье и Эннпокинет их так скоро и без всякого предупреждения? А ведь она была совсем ещене старой! Не значит ли это, что подобное может случиться с каждым?

И, подумав об этом, Паскаль крепче прижалась к мужу,задумчиво посасывавшему незажженную сигару. Исхудавшее лицо Роберта стояло унее перед глазами жестоким напоминанием о том, как непрочна, эфемерна жизнь,как хрупка она, как легко может прерваться. Это грозное напоминание былоуслышано всеми, кто знал и любил Энн Смит.

На протяжении последующих трех недель Диана, Паскаль, Эрикили Джон каждый день звонили Роберту, однако никто из них с ним не виделся.Роберт оказался не в состоянии ночевать один в пустой квартире и перебрался кстаршему сыну, где в его распоряжении была большая и уютная комната. На работеон тоже не появлялся без малого месяц. Наконец Роберт решился выйти в мир иненадолго заглянул в контору, а уже на следующий день вернулся в свою старуюквартиру. В тот же день вечером Донелли и Моррисоны заехали навестить друга ибыли поражены его видом. Роберт страшно исхудал, одежда висела на нем мешком, ав глазах застыла неутолимая боль. С тех пор как Энн не стало, прошел уже месяц,но он переживал ее смерть так, словно она скончалась вчера, и Паскаль впервыене нашла слов, чтобы подбодрить его. Вместо этого она лишь крепко обнялаРоберта, стараясь справиться с подступившим к горлу рыданием. Его больнапомнила им всем об их собственной невосполнимой утрате, и словно по законукомпенсации четверо друзей обратили на Роберта всю свою нежность, любовь исочувствие.

— Ну, а как ваши дела? Что вы поделывали все этовремя? — спросил Роберт заинтересованно, но по глазам было видно, что насамом деле его это почти не трогает. Ему все еще было очень трудно думать очем-то, кроме собственного несчастья. Еще меньше Роберту хотелось расспрашиватьдрузей об их семейных делах — ведь у него самого больше не было жены, которуюон любил больше самой жизни. И все-таки видеть Донелли и Моррисонов ему былоприятно. С ними Роберту сразу стало намного легче, и к концу вечера он даженесколько раз улыбнулся грубоватым шуткам Джона, который, не найдя ничеголучшего, принялся по обыкновению жаловаться на Паскаль. Впрочем, емупоказалось, что даже Донелли подкалывали друг друга без обычного рвения. И они,и Эрик с Дианой стали как будто мягче, терпимее, внимательнее и к нему, и другк другу, и Роберт, немного подумав, связал это со смертью Энн. Ее кончина немогла не подействовать на друзей, и они действительно переменились. Во всякомслучае, теперь они, несомненно, дорожили друг другом гораздо больше, чемраньше, когда дружба и любовь казались им чем-то само собой разумеющимся, раз инавсегда данным, неизменным и неразрушимым.

— Вчера я получила новые фотографии виллы вСен-Тропе, — как бы между прочим сказала Паскаль за кофе. Она решилапрощупать обстановку, хотя и понимала: прошло слишком мало времени, чтобыРоберт мог всерьез задуматься о летнем отдыхе. Впрочем, до первого августаоставалось еще пять с половиной месяцев, и Паскаль надеялась, что за это времямногое в душевном состоянии Роберта может измениться.

Некоторое время она с воодушевлением рассказывала о доме,который, как ей показалось, выглядел на новых снимках даже лучше, чем напроспекте риелторского агентства. Наконец Паскаль иссякла, и Роберт, серьезноглядя на нее, сказал тихо:

— Знаешь, я ведь с вами не поеду…

Это было все, что он сказал, но никто из четверых не сталего уговаривать. Всем было ясно, что в Сен-Тропе Роберт будет только мучиться,вспоминая о том, как они с Энн мечтали об этой поездке.

— Как хочешь, — мягко сказала Диана. — Тольконе решай сейчас окончательно, ладно? До лета еще далеко.

Она бросила быстрый взгляд на мужа, и Эрик поспешилразрядить атмосферу шуткой.

— Понимаешь, — сказал он самым проникновеннымтоном, — если тебя не будет, Джон нас живьем съест. И это получится неотдых, а сущее мучение! Ведь ты прекрасно знаешь, какой он скряга. Он ужезаявил нам, что мы должны отказаться от отдыха только потому, что, если делитьарендную плату на две семьи, сумма получается слишком большой. Вот я и думаю,что ты, возможно, все-таки передумаешь. Хотя бы ради нас!..

Выслушав эту тираду, Роберт невесело улыбнулся.

— Может быть, Диане стоит попытаться организоватькампанию по сбору средств для оплаты аренды этого милого домика? — вялопошутил он. — Глядишь, какой-нибудь благотворительный фонд и возьметрасходы на себя, чтобы вы четверо могли отдохнуть как следует. Честное слово,вы это заслужили!

А что, это хорошая идея! — просиял Джон, и все пятерозасмеялись, а он, ободренный тем, что Роберт принял участие в общем разговоре,повернулся к Паскаль и добавил: — Кстати, твоя мама тоже могла бы нам помочь!Надо выпустить ее на Елисейские Поля с коробкой карандашей, а на коробкенаписать на английском, французском и немецком: «Вся выручка пойдет в пользупятерых неразлучных друзей, пострадавших в результате поспешных действий некоейфранцуженки». Я уверен: у нее отлично получится — у твоей мамы как разподходящее лицо!