– Но я ведь все понимаю! – возразила Настя сизлишней горячностью. – Вы же не специально это делаете.

– Я рад, что вы настроены дружелюбно. Мне бы нехотелось… м-м-м… ощущать враждебность с вашей стороны.

Стас чувствовал себя кретином, заблудившимся в лабиринтедвух своих извилин. Клоуном, забывшим конец репризы. У него имелись совершенноконкретные вопросы к Анастасии Шороховой, а он вместо того, чтобы расспрашиватьее, рассыпался в глупых извинениях. Вчера Стас разбирал фотографии самогопервого дела. И когда глядел на Торопцева, раскинувшего руки на полу возлелестницы – красивого, в элегантном вечернем костюме и белоснежной рубашке, сосбившейся набок кокетливой крапчатой бабочкой под подбородком, – онревновал. Это было странное, плохо поддающееся объяснению чувство – чувство,испугавшее его.

– Вы хорошо знали Павла Локтева? – сдавленнокашлянув, спросил Стас. Он имел в виду парня с биофака, который, возжелавувидеть Настю в качестве своей жены, исчез из жизни, как по мановению волшебнойпалочки.

– Да нет, напротив. Я плохо его знала. Действительно,плохо. Это унизительно для него, но это так. Он по уши влюбился, это быловидно. Но… Но он был мне совершенно чужим. Он открылся как-то сразу, вдруг.Начал ухаживать, приносил цветы, поджидал у выхода, провожал, умолял освиданиях.

– И как вы себя повели?

Настя опустила глаза и виновато прошептала:

– Я отнеслась к его ухаживаниям благосклонно.Понимаете… – Она тут же встрепенулась и повысила голос, стараясь, чтобы ееслова прозвучали убедительно: – Понимаете, его было невозможно отшить так, какдругих назойливых ухажеров. Паша был застенчив и раним. Совсем еще мальчик. Стаспредставил себе паренька, облик которого уже более или менее воссоздал пофотографиям и рассказам родных. Невысокий, курчавые светлые волосы, по-детскирозовая кожа, большие карие глаза, телячье выражение которых не делало егоглуповатым, как это иногда бывает. Все, кто знал его, уверяли: Паша был умен,но бесхребетен. Любил оставаться в тени. Его яркое ухаживание за Настейсвидетельствовало о нешуточной страсти.

– Вы можете назвать Пашиных факультетских друзей? Тех,которые знали его лучше других… Это важно, потому что единственный его друг ещесо школьных времен недоступен – уехал на ПМЖ, ну, насовсем – за рубеж.

– Да, я знаю, с кем Паша общался близко. С СашейВалуевым и Вовой Чекмаревым. И, кажется, Валуев был ему ближе.

Стас прилежно записывал фамилии в свой респектабельныйкожаный ежедневник. Внезапно подняв глаза, он наткнулся на Настин взгляд – внем была затаенная надежда. Наверное, она ждала от Стаса невероятных открытий.«Интересно, что она обо мне думает? – мысленно усмехнулся он. –Скорее всего воспринимает меня не как мужчину, а как обслуживающий персонал.Чего ждет хозяйка от вызванного электрика? Что он починит в ее квартирерозетку, а не ограничится комплиментами и восхищенными взглядами в ее сторону.Если он сделает это хорошо и быстро, она проводит его до двери с уважением. Воттак-то. Даже если ты чего и добьешься, дружок, с тобой простятся с уважением.Однако это случится еще не скоро. Дело только начинает набирать обороты».

После встречи с Анастасией Стас отправился на биофакнаводить справки о бывших студентах, хорошо знавших пропавшего Пашу Локтева.Инспектор курса, которого ему удалось разыскать, Стаса сильно заинтересовал. Онмялся, жался и с огромной неохотой согласился дать собственную характеристикустуденту Локтеву, которого, совершенно очевидно, вспомнил сразу.«Странно, – думал Стас, – глядя на усатого дядьку, судя по замашкам,отставного военного, который прятал глаза. – Что его так беспокоит?» Онпомнил материалы дела. В них не было ничего настораживающего, ничего волнующего.Ушел из дома и не вернулся. Рядовой, по меркам Москвы, случай. И все же,возможно, милиция упустила какие-то нюансы? Он так и не сумел раскачатьинспектора ни на какие откровения. «Случился маленький облом», –усмехнулся про себя Стас. Зато в деканате он без проблем добыл адреса Чекмареваи Валуева. «Оба почти мои ровесники, – подумал Стас. – С ними должнобыть легче».

Валуев был шофером частного такси, возил пассажиров насобственной «Волге», снабженной переговорным устройством. Стас сделалспециальный заказ на конкретного водителя; перед этим он немного пококетничал сдевушкой на коммутаторе.

– Я щедро расплачусь, – сказал он Валуеву, тотоказался мрачной узколобой личностью в плохо выглаженной одежде. – Но сусловием, что мы просто покатаемся по центру и вы ответите мне на некоторыевопросы.

Стас протянул ему свое удостоверение частного детектива.«Все-таки наша страна – уникальная. Только у нас студенты-биологи могут послеполучения университетского диплома сменить профессию столь кардинально».

– А в чем дело-то? – спросил Валуев, выруливая надорогу. – Я возил каких-нибудь бандюков?

– Да нет, история эта давняя. Я к вам по поводуисчезновения Павла Локтева. Помните такого студента биофака?

– Тю-ю, – сказал Валуев. – Вы не по адресу. Яничего про это не знаю.

– А мне сказали, что вы с Павлом были довольно близки.

– Кто это сказал? – насторожился Валуев, бросая напассажира короткий взгляд.

– Анастасия Шорохова.

– А-а, Настя. Как она по нему плакала! Хотел я ейсказать правду, да не посмел. И никто тогда не посмел. Там ведь убитые горемродители еще были. Все промолчали.

– О чем же все промолчали? – спросил Стас,почувствовав, что свидетель готов прямо так, с кондачка, выложить некиеоставшиеся неизвестными следствию факты.

– Хотя, мне кажется, его батя о чем-то такомдогадывался, – продолжал Валуев. – Поэтому Пашка так и кружил возлеНасти как коршун. Она единственная из всех девчонок была к нему – как бы этосказать? – снисходительна. Вот он и подумал, что она для его целей подойдетлучше всех.

– Для каких целей? – Стас была сама кротость.

– Для маскировки.

– Кажется, я начинаю понимать.

– Чего ж тут понимать? Вы его мордашку на фотокарточкевидели?

– А Владимир Чекмарев? – спросил Стас.

– Его сердечный друг. Кстати, чтобы не пропадали зряваши денежки, хотите, отвезу вас в клуб, где Вова ошивается постоянно? Думаю,он и сейчас там.

– Вы поддерживаете отношения?

Валуев хохотнул:

– Не интимные – поддерживаем.

– Полагаете, исчезновение Павла как-то связано с егонетрадиционной сексуальной ориентацией?

– У него тогда еще не было никакой ориентации. А Воватолько-только за него взялся.

– Тем не менее инспектор курса уже все знал.

– Кто? Сартаков? Вот говнюк. Хотя… При таком количествестукачей… Значит, Паша сам еще ничего не понял, а Сартаков уже взял на карандаш?Забавно.