— Да, — кивнул стрелок, вспомнив проповедника Звезды,которого однажды ему пришлось убить.

— Но они слушали, — продолжил Каллагэн. — Во всяком случае,многие слушали, и когда они предложили построить церковь, я сказал, спасибовам. Такова история Старика. Сами видите, вы в нее попали… двое из вас. Джейк,это случилось после того, как ты умер?

Джейк склонил голову. Ыш, чувствуя его печаль, тихонькозаскулил. Но когда Джейк ответил, голос его не дрожал.

— После первой смерти. До второй.

На лице Каллагэна отразилось удивление, он перекрестился.

— То есть такое может случиться не однажды? Мария, спаси исохрани нас!

Розалита покинула их чуть раньше. Теперь вернулась с новымподсвечником. В том, что стоял на столе, свечи практически догорели, так что накрыльце-веранде значительно потемнело.

— Кровати готовы, — объявила она. — Сегодня мальчик ляжет сотцом. Эдди и Сюзанна, вам постелено в той же комнате.

— А Роланд? — кустистые брови Каллагэна поднялись.

— Для него у меня есть диванчик, — без запинки ответила она.— Я уже показала ему, где он стоит.

— Показала, значит, — повторил Каллагэн. — Показала. Что ж,с этим все ясно, — поднялся. — Не могу вспомнить, когда в последний раз такуставал.

— Мы посидим еще несколько минут, если ты не возражаешь, —Роланд вскинул на него глаза. — Вчетвером.

— Как вам будет угодно.

Сюзанна взяла его руку и поцеловала.

— Спасибо тебе за рассказ, отец.

— Я рад, что наконец-то смог выговориться.

— Ящик оставался в пещере, пока ты не построил церковь? —спросил Роланд. — Свою церковь?

— Ага. Не могу сказать, сколь долго. Может, лет восемь.Может, меньше. Трудно сказать. Но пришло время, когда он начал меня звать. И,пусть я ненавидел Глаз и боялся его, какая-то моя часть хотела увидеть еговновь.

Роланд кивнул.

— Все части радуги Мэрлина могут притягивать к себе, ноЧерный Тринадцатый, как мне говорили, самый мощный из всех магическихкристаллов. И самый страшный. Думаю, теперь я знаю причину. Это наблюдающийГлаз Алого Короля.

— Чем бы он ни был, я чувствовал, как он зовет меня впещеру… и дальше. Нашептывал, что я должен возобновить свои странствия и болеене задерживаться в одном месте. Я знал, что могу открыть дверь, открыв ящик. Адверь перенесла бы меня, куда я пожелаю. В любое место и время. От меня требовалосьлишь сосредоточиться, — Каллагэн задумался, вновь сел. Наклонился вперед, глядяна Роланда поверх лежащих на столе сцепленных рук. — Выслушай меня, прошу. Унас был президент, по фамилии Кеннеди. Его убили за тринадцать лет дослучившегося в Салемс-Лоте… убили на Западе…

— Да, — кивнула Сюзанна. — Джек Кеннеди. Бог любит его, —она повернулась к Роланду. — Он был стрелком.

Брови Роланда поднялись.

— Ты так говоришь?

— Ага. И я говорю правду.

— В любом случае, — вновь заговорил Каллагэн, — вопрос так иостался открытым, действовал ли убийца в одиночку или был частью большогозаговора. Иногда я просыпался ночью и думал: «А почему бы тебе не отправитьсятуда и не увидеть все своими глазами? Почему бы тебе не встать перед дверью сящиком в руках и не отдать мысленный приказ: „Даллас, 22 ноября 1963 года“?Если ты это сделаешь, дверь откроется и ты окажешься там, как герой романаГерберта Уэллса о машине времени. И, возможно, ты сможешь изменить произошедшеев тот день. Если и был в современной американской истории переломный момент, топришелся он именно на 22 ноября 1963 года. Измени его, и ты изменишь все, чтопроизошло потом. Вьетнам… расовые волнения… все».

— Господи, — в голосе Эдди слышалось уважение. С какойстороны ни посмотри, столь честолюбивая идея заслуживала уважения. Она стоялавровень со стремлением капитана маленького суденышка преследовать белого кита.— Но, отец… если б ты это сделал, а все изменилось к худшему?

— Джек Кеннеди не был плохим человеком, — холодно отчеканилаСюзанна. — Джек Кеннеди был хорошим человеком. Великим человеком.

— Может и так. Но знаешь, что я тебе скажу? Я думаю, тольковеликий человек может совершить великую ошибку. А кроме того, тот, кто пришелбы после него, мог оказаться очень плохим человеком. И какой-нибудь Большойохотник за гробами, возможно, не получил своего шанса благодаря Ли ХарвиОсвальду или кому-то еще, если стреляли несколько человек.

— Но шар не допускает таких мыслей, — вмешался Каллагэн. — Яуверен, он убеждает людей творить зло, нашептывая им, будто, зовет на добрыедела. Что они помогут не кому-то в отдельности, а всем вместе.

— Да, — сухо согласился Роланд.

— Ты думаешь, я попал бы туда? — спросил Каллагэн. — Или шарлгал мне? Заманивал меня?

— Я не сомневаюсь, что попал бы, — ответил Роланд. — И яуверен, если мы покинем Калью, то именно через эту дверь.

— Тогда я смогу пойти с вами! — с жаром воскликнул Каллагэн.

— Может, и пойдешь, — ответил Роланд. — Но, в конце концов,ты перенес ящик, вместе с шаром, в церковь. Чтобы утихомирить его.

— Да. И, по большому счету, это сработало. В основном онспит.

— Однако, ты говорил, он отправил тебя в Прыжок.

Каллагэн кивнул. Жар из голоса исчез. Осталась толькоусталость. Он вдруг постарел на добрый десяток лет.

— Первый раз он отправил меня в Мексику. Вы помните началомоей истории? Писателя и мальчика, который верил в существование вампиров?

Они кивнули.

— Как-то ночью, когда я спал, шар добрался до меня, и яоказался в Лос-Сапатосе. На похоронах. Похоронах писателя.

— Бена Мейерса, — кивнул Эдди. — Автора «Воздушного танца».

— Да.

— Люди тебя видели? — спросил Джейк. — Нас вот — нет.

Каллагэн покачал головой.

— Нет. Но чувствовали. Когда я направлялся к ним, ониотходили. Словно воспринимали меня, как дуновение холодного ветра. Мальчика яувидел. Марка Петри. Конечно, уже не мальчика. Молодого мужчину. Из его речи японял, что в Лос-Сапатосе середина девяностых годов… Надолго я там незадержался, но все-таки успел увидеть, что мой юный друг из далекого прошлогоне тронулся умом, голова его осталась ясной. Так что, возможно, в Салемс-Лоте яхоть что-то, но сделал правильно, — он помолчал. — В своей речи Марк называлБена отцом. Меня это тронуло до глубины души.