Роланд Дискейн расхохотался, и одновременно упругая струяполилась в очко.

2

Когда он проснулся, Розалита уже ушла, и достаточно давно:ее половина кровати остыла. Теперь, выйдя из небесно-синего туалета изастегивая пуговицы, Роланд посмотрел на солнце и понял, что до полудняосталось совсем ничего. Определить время без часов, песочных или солнечных, впоследние дни стало совсем не просто, но такая возможность оставалась, притщательности расчетов и готовности признать, что погрешность результата будетдостаточно велика. Корт, подумал он, пришел бы в ужас, если б увидел, что одиниз его учеников, один из сдавших экзамен учеников, стрелок, начинает такоеважное дело, проспав чуть ли не до полудня. А ведь дело начиналось именносегодня. Прошедшие дни ушли на ритуалы и подготовку, занятия нужные, но, впринципе, бесполезные. Вроде танца под Песню риса. Этот этап закончился. Анасчет сна допоздна…

— Никто не заслужил этого больше, чем я, — изрек он испустился по склону. Здесь тянулся забор, очерчивая границу участка Каллагэна(а может, отец считал, что это граница участка Бога). За забором без умолкажурчала маленькая речка, словно девочка, делящаяся секретами с подружкой.Берега речки заросли «черноглазой Сюзанной», так что одной тайной (пусть ималенькой) стало меньше. Роланд глубоко вдохнул лимонный запах.

Он вдруг понял, что думает о ка, что случалось с ним редко(Эдди, который твердо верил, что Роланд ни о чем другом практически не думает,очень бы удивился). Собственно, ка устанавливала один единственный принцип:«Отойди в сторону и не мешай мне работать». Тогда почему, скажите на милость,люди никак не могли заучить этот столь простой урок? Откуда бралось этонеумное, глупое желание вмешаться? Все внесли свою лепту; все знали о том, чтоСюзанна Дин беременна. Роланд — буквально с момента зачатия, когда Джейк«извлекался» из дома на Голландском холме. Сюзанна сама это знала, несмотря наокровавленные тряпки, которые прятала рядом с тропой. Тогда почему они такдолго тянули с разговором, который состоялся прошлой ночью? Почему никак нерешались на него? Кому-нибудь этот разговор причинил дополнительные страдания?

Роланд надеялся, что нет. Но едва ли мог знать наверняка, нетак ли?

Однако, хорошо, что они все выяснили. И солнечное утрослужило тому подтверждением, потому что давно уже он не мог похвастатьсяотличным самочувствием. По крайней мере, физическим. Ничего не болело и…

— Я думал, вы уляжетесь вскоре после того, как я покинулвас, стрелок, но Розалита сказала мне, что ты пришел чуть ли не на заре.

Роланд отвернулся от забора и своих мыслей. В этот деньКаллагэн надел черные брюки, черные ботинки и черную рубашку своротником-стойкой. Крест висел на груди, а седые волосы не торчали во всестороны, возможно, чем-то смазанные. Какое-то время он держал взгляд Роланда,потом продолжил:

— Вчера я ездил по маленьким фермам, причащал тех, кто этогохотел. И выслушивал их исповеди. Сегодня с тем же поеду на ранчо. Многие ковбоиследуют, как они здесь говорят, тропою Креста. Розалита повезет меня надвуколке, так что за ленчем и обедом вам придется управляться самим.

— Мы с этим справимся, — ответил Роланд, — но сможешь ли тыуделить мне несколько минут для разговора?

— Разумеется, — кивнул Каллагэн. — Если человек не можетзадержаться, не следовало и подходить. Хороший совет, думаю, и не только длясвященников.

— Ты выслушаешь мою исповедь?

Брови Каллагэна приподнялись.

— Так ты веришь в Человека-Иисуса?

Роланд покачал головой.

— Отнюдь. Ты ее, тем не менее, выслушаешь? И не будешь скем-либо делиться?

Каллагэн пожал плечами.

— Насчет того, чтобы никому не сказать ни слова, это просто.Мы всегда так делаем. Только не путай умение хранить тайну с отпущением грехов,— он холодно улыбнулся Роланду. — Последнее мы, католики, приберегаем толькодля себя, будь уверен.

Мысль об отпущении грехов никогда не приходила Роланду вголову, он находил нелепой саму идею, что оно может ему понадобиться (или этотчеловек может его дать). Он скрутил самокрутку, не торопясь, думая о том, счего начать и как много сказать. Каллагэн ждал, уважая молчание собеседника.

Наконец, Роланд заговорил.

— Существовало пророчество, что я должен «извлечь» троих, имы станем ка-тетом. Неважно, кто этот пророк, неважно, что было прежде. Я нехочу ворошить прошлое без крайней на то необходимости. Было три двери. Извторой вышла женщина, которая стала женой Эдди, хотя тогда она не зваласьСюзанной…

3

И Роланд рассказал Каллагэну часть их истории,непосредственно связанную с Сюзанной и женщинами, которыми она была раньше.Особое внимание уделил спасению Джейка от привратника-хранителя и «извлечению»мальчика в Срединный мир, рассказал, как Сюзанна (а может, в тот момент, Детта)держала демона круга, пока они помогали Джейку. Он знал, чем она рисковала,сообщил Роланд Каллагэну, и понял, еще когда они ехали на Блейне Моно, что онане избежала риска и забеременела. Поставил в известность Эдди, и Эдди совсем неудивился. Потом Джейк сказал ему об этом. Точнее, отругал его за это. И ему,Роланду, не оставалось ничего другого, как признать свою вину. Но до прошлойночи на крыльце-веранде ни один из них в полной мере не осознавал, что Сюзаннатоже знала, и, возможно, так же давно, как и Роланд.

— Итак, отец… что ты думаешь?

— Ты говоришь, ее муж согласился хранить секрет, — ответилКаллагэн. — И даже Джейк… который ясно видел…

— Да, — кивнул Роланд. — Он тоже умеет хранить секреты.Когда он спросил меня, что делать, я дал ему плохой совет. Я сказал ему, чтолучшее для нас — не мешать ка, и это, конечно, связывало мне руки.

— Многое выглядит яснее, когда остается в прошлом, не такли?

— Да.

— Ты сказал ей прошлой ночью, что в ее чреве растетдемонское семя?

— Она знает, что ребенок не Эдди.

— Значит, не сказал. И Миа? Ты рассказал ей о Миа, обобеденном зале замка?

— Да, — ответил Роланд. — Я думаю, она опечалилась, но неудивилась. В ее теле уже жила вторая личность, Детта, с тех пор, как врезультате несчастного случая она потеряла обе ноги, — то был не несчастныйслучай, но Роланд не собирался без необходимости рассказывать Каллагэну о ДжекеМорте. — Детта Уолкер хорошо пряталась от Одетты Холмс. Эдди и Джейк сказали,что она — шизофреничка,[57] — это экзотическое для него слово Роланд выговорилочень тщательно.