Злилась? Я разъярил её. Только к Тому на мгновение вернулсярассудок (вернулось мужество), и он направил автомобиль в бетонную стену.

Уайрман махал руками перед моим лицом, требуя объяснить, чтопроисходит. Я от него отвернулся.

— Панда, он спасал тебе жизнь.

— Что?

— Я знаю, что говорю, знаю. Рисунок, который он показывал всамолёте… это мой рисунок, так?

— Да… он им очень гордился… Эдгар, что ты такое…

— У него было название? У рисунка было название? Ты егознаешь?

— Он назывался «Здрасьте». Том ещё говорил: «Совсем непохоже на Миннесоту»… — вставлял эти юперовские[173] словечки… — Долгая пауза,которую я не прерывал, использовал время, чтобы подумать. — Это твой особыйспособ всё узнавать, так?

«Здрасьте», — думал я. Да, конечно. Первый мой рисунок,сделанный в «Розовой громаде», по воздействию один из самых сильных. И егокупил Том.

Чёртов «Здрасьте».

Уайрман отобрал у меня телефонную трубку, мягко, норешительно.

— Пэм? Это Уайрман. Том Райли?.. — Он слушал, кивал. Голосзвучал очень уверенно, очень успокаивающе. Таким голосом (я слышал) он говорилс Элизабет. — Хорошо… да… да, Эдгар в порядке, я тоже, всё у нас хорошо.Разумеется, сожалеем о мистере Райли. Только вы должны кое-что для нас сделать,и это крайне важно. Я сейчас включу громкую связь. — Он нажал на кнопку,которую я раньше не замечал. — Слышите меня?

— Да… — Тихо, но отчётливо. Пэм брала себя в руки.

— Кто из родственников и друзей Эдгара купил картины? Пэмзадумалась.

— Из родственников картин никто не покупал, я в этомуверена.

Я облегчённо выдохнул.

— Думаю, они надеялись… может, ожидали услышать… что в своёвремя… на юбилей… или на Рождество…

— Понимаю. То есть они ничего не приобрели.

— Я этого не говорила. Бойфренд Мелинды купил один рисунок.А что такое? Что не так с этими картинами?

Рик. Сердце подпрыгнуло.

— Пэм, это Эдгар. Мелинда и Рик взяли рисунок с собой?

— Со всеми этими перелётами, включая трансатлантические? Онпопросил, чтобы рисунок вставили в рамку и отправили во Францию. Не думаю, чтоМелинда знает. Это цветы, нарисованные цветными карандашами.

— То есть рисунок по-прежнему в «Скотто»?

— Да.

— И ты уверена, что никто из родственников больше ничего непокупал?

Она раздумывала секунд десять. Я не находил себе места.

— Да, уверена, — наконец ответила она («Хорошо бы тебе неошибиться, Панда», — подумал я). — Один купили Анжел и Элен Слоботник. «Почтовыйящик и цветы». Так он, кажется, назывался.

Я знал, о каком рисунке она говорит. На самом деле онназывался «Почтовый ящик с ромашками». И я думал, что он совершенно безвредный,я думал, он, вероятно, полностью мой, но тем не менее…

— Они его с собой не взяли, так?

— Нет. Потому что сначала отправились в Орландо, чтобы домойвернуться уже оттуда. Тоже попросили вставить в рамку и отправить по ихдомашнему адресу. — Вопросов больше не было — только ответы. И голос помолодел(стал таким же, как у Пэм, на которой я женился, которая вела мою бухгалтериюдо появления Тома). — Твой хирург… не могу вспомнить его фамилию…

— Тодд Джеймисон, — автоматически ответил я. Если бзадумался — вспомнить бы не смог.

— Да, точно. Он тоже купил картину и договорился о доставке.Хотел взять одну из этих пугающих, «Девочка и корабль», но их уже разобрали. Оностановился на раковине, плавающей по воде.

Эта могла принести беду. Всё сюрреалистическое моглопринести беду.

— Боузи купил два рисунка, Кеймен — один. Кэти Грин тожехотела купить, но сказала, что не может себе такого позволить. — Пауза. — Яподумала, что её муж — козёл.

«Я бы ей подарил, если б она попросила», — мелькнула у менямысль.

Снова заговорил Уайрман:

— Теперь послушайте меня, Пэм. Вы должны кое-что сделать.

— Хорошо. — Колебания в голосе почти не слышалось. Разве чтосамая малость.

— Вы должны позвонить Боузману и Кеймену. Немедленно.

— Хорошо.

— Скажите им, что эти рисунки нужно сжечь. Пауза, потом:

— Поняла, рисунки нужно сжечь.

— Как только мы закончим этот разговор, — вставил я.

— Я сказала, что поняла, Эдди. — Чуть раздражённо.

— Скажи им, что я компенсирую заплаченные деньги вдвойне илидам им другие рисунки, как они пожелают, но эти рисунки небезопасны. Онинебезопасны. Ты это поняла?

— Да. Я немедленно им позвоню. — И наконец-то она задалавопрос. Точнее, Вопрос с большой буквы:

— Эдди, Тома убил рисунок «Здрасьте»?

— Да. И я хочу, чтобы ты мне потом перезвонила.

Я продиктовал ей телефонный номер. По голосу Пэмчувствовалось, что она снова плачет, но номер смогла повторить правильно.

— Пэм, спасибо вам, — поблагодарил её Уайрман.

— Да, — внёс свою лепту Джек, — спасибо вам, миссисФримантл.

Я подумал, что Пэм спросит, кто говорит, но она не спросила.

— Эдгар, ты обещаешь, что с девочками всё будет в порядке?

— Если они не брали с собой мои картины, то всё у них будетхорошо.

— Да, твои чёртовы картины. Я перезвоню. И положила трубкуне попрощавшись.

— Лучше? — спросил Уайрман, когда я выключил телефон.

— Не знаю, — ответил я. — Надеюсь, что да. — Я прижал ладоньсначала к лёвому глазу, потом к правому. — Но по ощущениям не лучше. Нетощущения, что всё закончено.

С минуту мы молчали.

— Ты думаешь, падение Элизабет с возка — несчастный случай?— нарушил паузу Уайрман. — Как, по-твоему?