Люба в дискуссии участия не принимала – рано утром приехаламедсестра ставить капельницу. С капельницей Люба предпочитала лежать в спальне,чтобы не мозолить глаза мужу лишним напоминанием о своей болезни.

Вечером, как обычно, устроились перед телевизором: Родиславна большом диване, Люба – на своем, поменьше, и рядом с ней Тамара в кресле.Люба смотрела не на экран, а на профиль мужа, теперь она могла предаватьсяэтому занятию часами. Она смотрела и вспоминала всю свою жизнь, которая, заисключением первых одиннадцати лет, была связана с ним, с Родиком. Онавспоминала их прогулки по дачному поселку, их свидания в Москве, смерть ЕвгенияХристофоровича и ночь перед его похоронами, которую Люба провела в квартиреРомановых, она вспоминала свадьбу, свою первую беременность, маленькогоНиколашу… Много чего вспоминала Люба Романова, пока российская сборнаябезуспешно атаковала ворота голландских футболистов. Вспоминала и удивлялась:как много, оказывается, было событий в ее жизни! Почему же сама эта жизнькажется ей такой короткой?

Первый тайм закончился со счетом 0:0, во время перерываРодислав попросил покормить его, и Тамара отошла на кухню, чтобы приготовитьужин. Любе захотелось встать с дивана, подойти к мужу и обнять его, онаприподнялась и поняла, что не может. Сил совсем не осталось. Даже от такогонезначительного напряжения резко закружилась голова, и она снова откинулась наподушку и прикрыла глаза. Голова кружилась как-то непривычно, не так, какраньше. Любе даже показалось, что она падает назад…

«Вот оно, – подумала она с неожиданнымспокойствием. – Сейчас это случится».

Ей не хватало воздуха, стало нечем дышать… Но головокружениепрошло, и ничего не случилось. Она снова попробовала спустить ноги на пол, наэтот раз у нее все получилось. Медленно, осторожно она сделала несколько шаговдо дивана и присела рядом с Родиславом.

– Любаша, ну что ты! – тут же накинулся на неемуж. – Почему ты мне не сказала, что хочешь встать? Я бы тебе помог.

– Но я могу ходить, – возразила она. – Я ненастолько слаба.

– И я тоже хорош, – не переставал сокрушатьсяРодислав. – Воткнулся в телевизор, ничего вокруг не замечаю. Прости,Любаша!

– Перестань, Родинька, все в порядке, я прекрасно хожу.Знаешь, я сегодня намного лучше себя чувствую. Может быть, когда кончитсяфутбол, мы с тобой выйдем на воздух?

– Конечно, – обрадовался он. – А ты точносможешь?

– Ну хотя бы по участку походим, минут пятнадцать явыдержу. Очень хочется подышать, подвигаться.

Это было ложью от первого до последнего слова, Любачувствовала себя очень плохо, и двигаться ей совсем не хотелось. Но ей очень,просто до спазмов хотелось оказаться на воздухе, среди теплой июньской ночи, ичтобы светили звезды и нежно пахла сирень и чтобы рядом был Родислав. Онахотела этого так сильно, как, наверное, ничего и никогда в жизни не хотела.«Если у меня есть силы так страстно чего-то желать, значит, это еще неконец», – подумала она.

Тамара принесла Родиславу ужин в гостиную на подносе, и онпоел прямо перед телевизором, поставив поднос на низкий широкий стол. Любавернулась на свой диван и замерла, экономя силы.

– …Аршавин… пас Семаку… передача в штрафную…Павлюченко… Го-о-ол! Итак, дорогие друзья, на пятьдесят шестой минуте мывыходим вперед, и счет становится один-ноль в пользу российской сборной!

– Девчонки! – радостно закричал Родислав. –Мы забили! Слушайте, а ведь у нас есть шанс выиграть, как ни фантастично этозвучит!

Поселок взорвался радостными криками, кто-то начал сигналитьавтомобильным клаксоном, и тут же его поддержали все те, кто в этот моментсидел за рулем на территории поселка. Любе показалось, что она теряет сознание.Она усилием воли заставила себя не закрывать глаза, но вдруг стало темно, онаничего не видела, и снова где-то в затылке возникло странное ощущениеголовокружительного полета. «Теперь точно, – мелькнуло в ее голове. –Я не смогу удержаться. Я больше не смогу… Я умираю…» Стало трудно дышать. «Нет!Нет. Я не могу испортить Родику вечер. Он так болеет за наших футболистов, онтак радуется этому голу… Я должна продержаться. Я должна. Я выйду вместе с нимна улицу и буду стоять, держа его за руку. Больше мне ничего не нужно».

– Любаня, ты как?

Зрение вернулось к ней, и она увидела испуганное лицо Тамарыпрямо перед собой.

– Что тебе дать? Обезболивающее? Успокоительное?

– Ничего не нужно, Томочка, я в порядке, –проговорила Люба, с трудом разжимая стиснутые зубы.

За четыре минуты до конца второго тайма голландцы сравнялисчет. Родислав начал нервничать и говорить, что если наши сейчас непостараются, то придется играть дополнительные 15 минут, а сил у них уже неосталось. «У меня тоже», – подумала Люба.

Основное время закончилось с ничейным счетом, и назначилидополнительные четверть часа, которые тоже прошли без голов. Во время второйпятнадцатиминутки Родислав весь извертелся, и когда Аршавин выполнил навес слевого фланга, а Торбинский забил гол, он так кричал, что, казалось, стены домасотрясались. Люба, зараженная его радостью и волнением, даже почувствовала себялучше. Ей показалось, что в нее вливаются новые силы и что она сможет пройти нетолько несколько десятков метров по участку, но и проделать более длинный путь.Еще через четыре минуты россияне забили третий гол, и Любу оглушили взрывыпетард и вопли болельщиков. Матч закончился победой российской сборной, котораявышла в полуфинал Чемпионата Европы.

– Ну, как ты, Любаша? – обратился к женеРодислав. – Не передумала выйти?

Люба собрала в кулак всю волю, чтобы выглядеть бодрой иполной сил, насколько это вообще было возможно в ее положении. Ей сновапоказалось, что она и двух шагов не сможет сделать. Но она их все равносделает, эти шаги, и не два, а гораздо больше, потому что она это запланировала.Она не станет портить Родику такой чудесный вечер.

Тамара помогла сестре надеть спортивный костюм и удобнуюобувь, и они все втроем вышли из дома. Родислав заботливо держал жену под рукуи шел медленно, чтобы она поспевала за ним.

– Давай подойдем к воротам, – попросилаЛюба. – Там люди гуляют, я хочу на них посмотреть.

По дороге мимо их дома шли обезумевшие от счастьяболельщики. В поселке был свой спортбар, где молодежь смотрела футбольныематчи, а многие обитатели собирались в этот вечер у кого-нибудь дома, и теперьвсе они вышли на улицы, чтобы вместе отпраздновать победу. В ход пошли петардыи фейерверки, кто-то палил из ружей в воздух, кто-то гудел клаксоном, и всеразмахивали российскими флагами и дружно пели старые советские песни. В воздухевисела такая аура восторга, радости и надежды, что невозможно было ею незаразиться. Это был праздник, и так хорошо было стоять посреди праздника ивспыхивающих то тут, то там огней, держать за руку любимого мужа и знать, чтоон счастлив. Пусть только в эту короткую минуту, пусть всего лишь благодаряфутболу, но он счастлив.