Особенно я восхищаюсь его характером, его необыкновеннобогатым воображением, его редкой жестокостью, отсутствием всяческих принципов,глубочайшим атеизмом и безграничной развращенностью — все эти качества бросаютменя в жар, вот почему я боготворю этого злодея, подобного которому не найти наземле, а такую любовь, как у нас, не встретишь в книгах всех ваших поэтоввместе взятых.

У Моберти много своих людей в Венеции; они постоянно связаныс членами этой организации и дают ценные сведения. Я — главное связующее звено,я собираю и сортирую эти сведения, я же планирую все основные кражи и грабежи.Наши дела начались только три года тому назад, но за это время, —согласитесь, что это не такой большой срок, — с моей помощью он загубил неменьше четырех сотен душ, и я горжусь этим. Всякий раз, дорогая, после того,как я совершаю или планирую преступления, меня три дня и три ночи подрядсотрясает оргазм. Моберти до такой степени любит убивать, что по примеру тогознаменитого сибирского разбойника во время налета он предоставляет товарищамзабирать добычу, чтобы освободить свои руки и резать горло жертвам. Я уверена,что он самый жестокий преступник из всех живущих ныне на земле, и мояпреданность этому человеку основана на полном сходстве наших пороков ихарактеров.

Сама жизнь доказывает, что судьба злодея много счастливее,чем судьба добродетельного человека, если, конечно, он неисправимый иотъявленный злодей; провидение благоволит к моему любовнику, который двадцатьпять лет творит ужасное зло, и до сих пор никто ни в чем его не заподозрил.Несколько близких его сподвижников были колесованы, повешены, сожжены накостре, но ни один из них не выдал атамана. Это человек редкого мужества инеобыкновенно развратный; недавно он купил прекрасное поместье в Далмации, кудасобирается удалиться на покой вместе со мной; там мы проживем остаток своейжизни, которая по своей порочности не имеет прецедентов в исторических анналах.

Это все, что я хотела сказать тебе, дорогая, теперь решайсама, согласна ли ты связать с нами свою судьбу. Если согласна, в самоеближайшее время мы пригласим тебя на обед, и ты увидишь наши забавы, а еслихочешь, можешь принять в них участие; там мы и обговорим подробности нашейбудущей дружбы.

— Мне никогда не делали более заманчивогопредложения, — горячо заговорила я, — и я его принимаю, но у меняесть два условия: во-первых, если вашему любовнику вздумается забавляться сомной, он должен мне платить; кроме того, за свое участие в ваших делах я будуполучать соответствующую долю добычи. Второе условие заключается в том, чтоначиная с этой минуты мы делим поровну все расходы, связанные с нашимиплотскими утехами: я хочу быть вашей подругой, а не содержанкой.

За этим разговором последовал изысканный ужин, и мырасстались с обещанием встретиться в самом скором времени.

Я не знала, к чему приведет эта дружба, поэтому, покаситуация не прояснится, благоразумно решила ничего не говорить Дюран. Крометого, наши отношения, остававшиеся очень близкими, предоставляли обеим свободудействий, достаточную для того, чтобы мы могли поступать, как нам захочется, безведома друг друга.

Через несколько дней синьора Дзанетти уведомила меня о том,что уже имела разговор со своим другом, который изъявил горячее желаниепознакомиться со мной, поэтому она приглашает меня отобедать вместе с ними наследующей неделе. Она вместе с Моберти будет ждать меня в его прекрасном домена острове Сан-Джорджо, в нескольких минутах езды от города.

— Этот необыкновенный человек оказался именно таким,каким мне его расписали: невозможно было быть уродливее, чем он, и в то жевремя трудно было найти столь мужественное лицо.

— Вот она, — представила меня Дзанетти, поцеловавв губы, — вот та прелестница, о которой я тебе говорила; надеюсь, онапонравится тебе во всех отношениях.

Разбойник взял меня за руку и, не говоря ни слова, повел вдругую комнату, в которой я увидела двух мальчиков лет пятнадцатинеобыкновенной красоты.

— Не смущайтесь, — заявил коротышка, — сейчасмы займемся содомией. Покажите-ка мне свой зад, только соблаговолите какследует прикрыть влагалище.

Мне не очень понравилась такая бесцеремонность, и поначалу яне нашла в Моберти ничего привлекательного, хотя инстинктивно чувствовала, чтов нем есть нечто неординарное. Он долго разглядывал мой зад, не упуская ниодной детали, потом, похлопав по ягодицам, произнес:

— Отлично: это то, что надо. Теперь раздевайтесь.

— А ваша подруга, синьор?

— Она также придет, без нее мы не начнем.

Пока я снимала с себя одежду, Моберти ласкал обоихподростков.

— Ты все приготовила? — спросил разбойник вошедшуюДзанетти. — Все ли двери заперты? Кстати, не забыла ли ты про обед?

— Ты же знаешь, что я очень пунктуальна. — Мобертиудовлетворенно кивнул, и она добавила: — Ничто не помешает тебе, друг мой, иникто нас не увидит, кроме Всевышнего.

— Фи, мне наплевать на этого свидетеля, — хмыкнулраспутник. — Мне только очень жаль, что его не существует, и я лишенудовольствия оскорбить его по-настоящему. Но можем ли мы не церемониться вприсутствии этой молодой дамы?

— Она — нашего поля ягодка, дорогой, я же тебе о нейрассказывала. Объясни ей ее обязанности, и я уверена, что она тебе понравится.

— Мне уже понравился ее зад, это, пожалуй, самыйпрекрасный женский зад в мире, А теперь, дорогая, приступим к делу.

Дзанетти быстро и ловко раздела мальчиков и подвела их ксвоему любовнику, который лежал на софе и неторопливо мастурбировал.

— Иди к нему, — прошептала она, — видишь, какон жаждет увидеть твою попку.

Тщательно прикрыв пушистый треугольник, я быстро всталарядом с мальчиками спиной к Моберти, и он некоторое время сравнивал нашипредметы. Однако первым он почтил мой зад, запечатлев на нем горячий поцелуй ипроникнув языком в отверстие; потом велел одному из своих педерастов вырватьволоски на моем лобке; я тихонько вскрикивала и подергивалась, он еще сильнееласкал мне анус, его любовница целовала ему член, второй мальчик облизывал ее.

— Теперь слушайте меня внимательно, — наконецсказал разбойник. — Вы должны пускать мне в рот газы всякий раз, когдамальчишка будет вырывать очередной волосок; когда он вырвет шестой, вы помочитесьна его лицо и будете ругать его самыми последними словами.

Мне удалось в точности исполнить эти необычные распоряжения,и когда я залила мальчика мочой, сопроводив это грязными ругательствами в егоадрес, Моберти вскочил, схватил розги и четверть часа осыпал меня хлесткимиударами.

— Что вы делаете? О, небо, что же вы делаете? —вскричала Дзанетти, искусно разыгрывая свою роль. — Чем провинилась этабедняжка?