Ее самобичеванию не было конца. Это она разговаривала сАмелем, она вселила в него силы, расхваливала, поддерживала его интерес, потомона пожелала, чтобы он покарал египтян, и он узнал об этом.

Я старалась утешить ее. Я объясняла, что мы не можемконтролировать свои сердца, что Амель уже один раз спас наши жизни, что никтоне в состоянии предугадать, как все обернется, где можно наступить на грабли, атеперь мы должны отринуть чувство вины и смотреть в будущее. Как нам отсюдавыбраться? Наши добрые духи напугать их не смогут, а потому мы должны думатьсами, должны разработать план, должны что-то делать.

Наконец произошло то, на что я втайне надеялась: появилсяХайман. Но он еще больше похудел и осунулся.

«Боюсь, что вы обречены, мои рыжеволосые сестры, –сказал он. – Царь и царица пришли в недоумение из-за ваших слов, переднаступлением утра они отправились молиться в храм Озириса. Разве вы не моглиподарить им надежду на то, что все придет в норму, – надежду на окончаниеэтого кошмара?»

«Хайман, осталась только одна надежда, – прошепталаМекаре. – Да будут духи мне свидетелями, я не говорю, что ты должен этосделать. Я просто отвечаю на твой вопрос. Если хочешь покончить с этим, покончис царем и царицей. Отыщи их укрытие и дай солнцу взойти над ними, солнцу,которого не вынесут их новые тела».

Но он отвернулся, придя в ужас от перспективы такогопредательства, а потом со вздохом сказал:

«Ах, дорогие мои ведьмы, чего я только не насмотрелся. Ивсе-таки я не смею».

В последующие часы мы прошли через ужасные муки, ибо, безсомнения, нас ждал смертный приговор. Но мы больше не сожалели ни о своихсловах, ни о своих поступках. Лежа в темноте, обнимая друг друга, мы пелистарые песни нашего детства, песни нашей матери, я думала о своей дочери ипыталась сделать так, чтобы дух мой поднялся над камерой и отправился к ней, нобез зелья у меня ничего не вышло. Я так и не освоила эту способность.

Солнце село. Вскоре мы услышали, как толпа поет гимны вчесть прибытия царя и царицы. За нами пришли солдаты. Как и в прошлый раз, насвывели на большой открытый двор. Здесь Хайман причинил нам боль, здесь насобесчестили, а теперь мы со связанными руками предстали перед теми жезрителями.

Но теперь была ночь, и в арках тускло горели лампы, злобныйлуч играл на позолоченных бутонах лотоса на балках и на раскрашенных силуэтах,покрывавших стены. Наконец с возвышения ступили царь и царица. Собравшиеся палина колени. Солдаты заставили нас присоединиться к всеобщему раболепствию. Итогда царица вышла вперед и заговорила.

Дрожащим голосом она поведала своим подданным о том, что мы– чудовищные ведьмы, что мы наслали на царство демона, который совсем недавнопреследовал Хаймана и попытался сыграть свои дьявольские шутки с царем ицарицей. Но – о чудо! – великий бог Озирис, старейший из всех богов, болеесильный даже, чем бог Ра, поразил эту дьявольскую силу и наделил божественнойславой царя и царицу.

Но великий бог не может быть снисходителен к ведьмам,принесшим такие неприятности его возлюбленному народу. Теперь он требуетрасправиться с ними беспощадно.

«Мекаре, за свою злую ложь и беседы с демонами, –провозгласила царица, – язык твой будет вырван изо рта. А тебе, Маарет, зазло, которое ты воображала и в которое пыталась заставить нас поверить, выколютглаза! И на всю ночь вы будете оставлены связанными вместе, чтобы слышатьрыдания друг друга, но одна не сможет говорить, а другая – видеть. А завтра вполдень перед дворцом вы будете сожжены заживо на глазах всего народа.

Будьте уверены, что подобное зло никогда не восторжествуетнад богами Египта и избранными ими царем и царицей. Ибо боги взирают на нас сблагожелательностью и особой милостью, и мы подобны Царю и Царице Небесным, исудьба наша – служить всеобщему благу!»

Услышав приговор, я лишилась дара речи, мои страхи и печалибыли ничто в сравнении с ним. Но Мекаре проявила открытое неповиновение. Онаоттолкнула солдат и вышла вперед. Когда она заговорила, ее глаза былиустремлены к звездам. И, заглушая шокированный шепоток придворных, она заявила:

«Да будут свидетелями духи, ибо им принадлежит знаниебудущего – и того, каковым ему суждено быть, и того, какова на то моя воля. Имятебе – Царица Проклятых! И судьбой предначертано тебе творить зло! Но яостановлю тебя, даже если для этого мне придется вернуться с того света. И вчас твоего торжества именно я нанесу тебе сокрушительное поражение. Я свергнутебя с твоего трона. Запомни мое лицо. Я тебя уничтожу!»

Стоило ей закончить эту клятву, это пророчество, каксобравшиеся духи подняли вихрь, двери дворца распахнулись и воздух наполнилсясоленым песком пустыни.

Послышались крики охваченных паникой придворных.

Но царица крикнула солдатам:

«Исполняйте приговор, отрежьте ей язык!»

Несмотря на то что придворные в страхе жались к стенам,солдаты вышли вперед, схватили Мекаре и отрезали ей язык.

В холодном ужасе следила я за ними, я слышала ее мучительныйвздох, когда все было кончено. Но в приливе поразительной ярости она сосвязанными руками оттолкнула солдат и, упав на колени, подхватила и проглотилаокровавленный язык, прежде чем его успели растоптать или отбросить в сторону.

Потом солдаты схватили меня.

Последним, что я видела, была Акаша, указывающая на меняпальцем, ее глаза блестели. А потом – потрясенное лицо Хаймана, по которомутекли слезы. Солдаты сжали мне голову, раскрыли веки и лишили меня зрения. Ябеззвучно плакала.

Внезапно я почувствовала прикосновение чьей-то теплой руки,что-то прижалось к моим губам. Хайман подобрал и принес мне мои глаза. Янемедленно проглотила их, дабы они не подверглись осквернению и не пропали.

Ветер становился все злее, вокруг нас поднялся песчаныйвихрь, я услышала, как придворные кинулись врассыпную, – кто-то кашлял,кто-то хватал ртом воздух, многие плакали, в то время как царица умолялаподданных сохранять спокойствие. Я повернулась, ища Мекаре, и почувствовала,как ее голова опускается ко мне на плечо, как ее волосы щекочут мне щеку.

«Немедленно сжечь!» – приказал царь.

«Нет, слишком рано, – возразила царица. – Пустьпомучаются».

Нас увели, привязали друг к другу и оставили на полумаленькой камеры.

Духи неистовствовали во дворце на протяжении несколькихчасов, но царь и царица успокаивали своих людей и говорили, что бояться нечего.Завтра в полдень царство очистится от зла, а до тех пор пусть духи делают чтохотят.

Наконец все успокоилось, мы лежали рядом. Казалось, водворце бодрствуют только царь с царицей, заснула даже наша охрана.