"Могу с уверенностью сказать, что он дух, –ответил я. – Он ничего не знает о том, откуда появился и куда уходит,когда покидает меня. Для него нет жизни без моего сознания. Наверняка он исейчас с нами".

Я попробовал определить, здесь ли Гоблин, и в ответ сразупочувствовал пожатие его руки, опустившейся мне на плечо, и увидел его лицо взеркале заднего вида. Разумеется, Гоблин был рядом.

"Я люблю тебя, приятель", – сказал я,обращаясь к нему.

Его непроницаемое лицо осветилось детской улыбкой.

"Ты даже не представляешь, насколько был мне нужен,приятель, – продолжал я говорить с Гоблином, – последние суткивыдались бредовые". – Как это было чудесно – видеть его улыбку.

Стирлинг тоже улыбался.

Оставшееся время, что мы провели с ним наедине, Стирлинграссказывал мне о Таламаске, в основном подтвердив рассказ Моны, что их орденсуществует несколько веков, что у них собраны обширные библиотеки, – восновном книги, относящиеся к сверхъестественным явлениям, – что у нихзаписана вся история семейства Моны, но, разумеется, все эти сведения недоступны широкой публике.

"Но, видите ли, дело в том, что я тоже Мэйфейр, развенет? Об этом говорил дядя Джулиен, помните?"

"Да, вы правы, но как раз сейчас у вас нет времени наисторию рода Мэйфейров. Занимайтесь собственными приключениями. Совсем скоровам предстоит отправиться в долгий путь. Насчет маленького Томми ужерешили?"

"Я целиком за. Жду не дождусь, чтобы узнать мнениететушки Куин. Но у меня к вам остался один вопрос, – сказал я. – Мнебы хотелось знать ваше откровенное мнение о Нэше".

"Чудесный человек, блестящий ум, начитан, утонченнаяличность. Из него получится превосходный учитель и гид по Европе. А разве самивы так не считаете?"

"Да, конечно, но мне показалось, будто между вамипробежала какая-то тень, что вы не очень понравились друг другу. Яошибся?"

"Вы правы в том, что кое-что почувствовали, –ответил Стирлинг. – Я ему не понравился. Он подозревает, что мноюруководят какие-то мотивы. Он не понимает истинную природу Таламаски, а не знаянаших правил и той роли, которую мы играем, он считает, что я руководствуюсьличными интересами. Когда вы вернетесь домой и мы с вами станем друзьями, начто я очень надеюсь, он, возможно, изменит свое мнение. Но пока прошу вас, небеспокойтесь об этом. Он исключительно приятный человек".

"Я понимаю, о чем вы, – сказал я. – Ониспытывает большое беспокойство из-за того, что его привлекают мужчины. А я –нет".

"Разве?" – поинтересовался Стирлинг.

"Мне казалось, вы умеете читать чужие мысли, –ответил я. – Надеюсь, вы не сочли это за грубость. Я вовсе не собиралсядерзить. Мне следовало сказать по-другому – что моя жизнь была не совсемобычной. Я потерял невинность с Ревеккой, потом развлекался под душем сГоблином, потом полюбил Мону, и я не уверен, какой будет следующий шаг. ЕслиМона согласится выйти за меня, я буду счастлив до своего смертного часа".

Стирлинг ничего не сказал.

"Что-то не так? – встревожился я. – Япоказался вам чересчур развязным?"

"Вовсе нет, – ответил он. – Просто я думал оМоне и решал, сказать ли вам то, что пришло мне в голову".

"Умоляю, скажите. Жаль, я не умею читать чужиемысли".

"Если вы женитесь на ней, то, скорее всего, ее смертныйчас наступит раньше вашего".

"Нет, – сказал я. – Нет. Это неправда.Неправда. Доктор Роуан Мэйфейр знает, что это неправда. Они работают над этойпроблемой день и ночь. Они излечат Мону. Я хочу сказать, они приостановят ходболезни. Сделают все как надо. Ее положение не может быть настолько серьезно.Она, вероятно, еще... – я осекся. – Простите", – сказал я.

"Вы не должны передо мной извиняться. Это вы меняпростите. Мне не следовало так говорить. Я решил, что вчера вечером вы поняли,о чем они вам рассказывали".

"А я не хотел ничего понимать, – сказал я. –Я и так все знаю".

Затем мы поговорили о Таламаске.

Стирлинг пригласил меня посетить Оук-Хейвен в любое время,когда я захочу. Настала пора прощаться, и я отвез Стирлинга обратно к егомашине. Это был красивый коричневый "роллс-ройс" со светло-бежевымисиденьями. Стирлинг сказал, что Таламаска балует своих служителей прекраснымимашинами и мебелью.

"А что мы делаем в ответ? – задал он риторическийвопрос. – Живем как монахи и работаем как лошади".

"Вы мне очень нравитесь, – признался я. –Спасибо, что приехали к нам на ленч, и спасибо, что поддержали меня".

"У меня не было иного выбора, – сказал он. –Пожалуйста, позвоните мне, когда сможете. Держите меня в курсе дел. Вот вамкарточка для нагрудного кармана рубашки, а вот еще одна для пиджака, и еще однадля внутреннего кармана, и эту держите тоже, положите куда-нибудь".

"Не волнуйтесь за меня, Стирлинг, – сказаля. – Вы мне здорово помогли своим советом. Я теперь ни за что туда невернусь ночью и сделаю все, что в моих силах, чтобы люди покидали остров донаступления темноты".

"Да, и еще одно, Квинн. Сражаться с таким существом,как Петрония, очень опасно, но интуиция мне подсказывает, что вы поступилимудро, когда оказали ей сопротивление, воспользовавшись помощью Гоблина. Я бына вашем месте и в следующий раз поступил точно так же. И не воспринимайтевсерьез угрозы Петронии в адрес Моны. Как я уже сказал, Мона настоящая ведьма.Надеюсь, вам понравится поездка по Европе. Желаю вам отлично провестивремя".

Я очень неохотно с ним попрощался и долго смотрел вслед егомашине, которая не спеша проехала по аллее и свернула на шоссе. Он показалсямне мудрым человеком. И теперь я задаю себе вопрос, не случилось ли бы всепо-другому, если бы я в свое время доверился ему больше, а не пошел против негои всех остальных из-за своей гордости и горячности.

Я поспешил в дом. Дел предстояло много, и я собиралсядействовать быстро, а потому очень обрадовался, когда увидел, что тетушка Куини Нэш уже начали обдумывать план нашего европейского приключения.

"А Томми может с нами поехать? – спросил я. –Я доставлю его сюда за час вместе с его свидетельством о рождении и полнымгардеробом".