И обмяк, словно выдернули некую жилочку, на которой все идержалось. Впустил происшедшее в сознание. Вновь смог думать, а не простокипеть тупой ненавистью, но боль оказалась столь огромной, что переросла ввялую отрешенность. Такое случается, не обязательно на войне, сознаниезаключает боль куда-то в дальний уголок – но жизнь у боли долгая…

Когда к нему почтительно подвели пойманного гнедого, он несразу сел в седло. Старательно вытирал руки, скомкав протянутый кем-то большойсиний платок. Там, где лежала Делия и стоял рядом с ней на коленях Леверлин,уже не протолкнуться было от нахлынувших царедворцев, сплошь накидки с гербамии золототканые плащи придворных чинов – но все стояли недвижно, словноокаменев. Сварог вспомнил, что на его глазах произошло еще одно историческоесобытие – династия Баргов пресеклась. Король еще жив, но вряд ли успеет заотведенное ему время жениться и озаботиться продолжением рода. Новые землиоказались решительно не ко времени. И предсказанная Делией война все-таки разразится.Кто-нибудь ее обязательно развяжет, даже если Ронеро с исчезновением династиипогрязнет во внутренних распрях и не примет участия, упоенно драться будутдругие. Бесхозные земли возбуждают еще сильнее, чем слабо защищенные.

У парадного подъезда Адмиралтейства все еще продолжаласьсуета, мелькали ликторы, подъезжали новые всадники, со стороны дворцапоказались шеренги малиновых драгун. Кто-то уже распоряжался энергично итолково – гвардейцы выстраивали цепи на прежних местах, из-под арки Адмиралтействавылетели платунги конной полиции, быстро, привычно оттесняя толпу крупамиобученных коней. Толпа отошла после первого шока, еще бурлила, колыхалась, нохаос и панику удалось погасить. Вокруг того места, где стоял Сварог, вокругДелии, придворных, Странной Компании все теснее сжималось кольцо бдительнопоигрывавших мечами конногвардейцев, хотя это было уже совершенно ни к чему.

Сварог завертел головой.

– Адмирал уехал, – тихо сказала Мара, наклоняясь к немус седла. Она была бледна, и на лице четко проступили веснушки. – Иправильно сделал – не велика удаль подставлять лоб под твой топор… Что у вас сним такое вышло?

Сварог молча вставил ногу в стремя, сел в седло. Направилконя на гвардейцев, и драгуны торопливо разомкнулись. Он ехал прямо к КамнюГлашатаев, и толпа расступалась в совершеннейшем молчании, и кто-то неотступносопровождал его верхом, но он так и не обернулся за все время оказавшегосяневероятно длинным пути. Поводья липли к рукам, гнедой выгибал шею и фыркал,чуя кровь, перед Камнем он слегка заартачился, но быстро покорился и осторожнозашагал вверх по низким широким ступеням.

Камень был всего уардов трех в высоту, но с самого верха, даеще с седла, с высокого коня, площадь открывалась взгляду целиком, до самыхотдаленных уголков, – море голов в разнообразнейших шляпах, разноцветьемундиров, повсюду флаги, вымпелы, гирлянды цветов и ярких бумажных фонариков.Украшения эти вмиг стали ненужными и нелепыми, но никто их, конечно, не успелеще убрать. И тишина, медленными волнами распространявшаяся все дальше.

Когда эта тишина, молчаливое ожидание и тысячи глуповытаращенных глаз стали невыносимыми, он поднялся на стременах. Хотелосьсказать что-то большое и важное, но у него не было слов, он никак не моготыскать достойные слова. А если они были, значительные и ценные, их никак негодилось орать во весь голос перед замершей толпой.

И он закричал, не в силах избавиться от впечатления, будтообращается к кому-то одному:

– Я, лорд Сварог, граф Гэйр, король Хелльстада, объявляю трикоролевства своим безраздельным и неотъемлемым владением, каковое намерензащищать от любого, дерзнувшего посягнуть на мои земли огнем ли, сталью илидерзкой стопой!

Сварог сидел на широком парапете, покачивал ногой и смотрелна реку, непривычно пустынную для этой поры дня. Мара сидела тут же, смотрела вдругую сторону и развлекалась от души – выбирала из горсти медной мелочимонетку и, не прицеливаясь, запускала в кого-нибудь из благопристойных горожан,чинно гулявших по набережной неподалеку, неизменно попадая то по кончику носа,то по уху. Задетый невольно вздрагивал, щурился от боли, но продолжал променад,притворяясь, будто ничего не произошло вовсе, а на парапете никто и не сидит.Обижаться ему не полагалось по службе – добрых три четверти гуляющегоблагонравного народа были тихарями из тайной полиции, приставленными к Сварогудля пущего бережения. А остальные наверняка – иностранные шпионы, отнюдь неоставившие своим вниманием новоиспеченного короля, пусть и не состоящего вВиглафском Ковенанте.

Эта сюрреалистическая пастораль продолжалась довольно долго– терпение у Мары было железное, и она маялась от безделья, а господа шпики,как ни проклинали про себя судьбу, сойти с дежурства не могли.

– Двадцать четыре, – сказала Мара.

– Что?

– Я их считаю. Для разминки. Трое, скорее всего, былислучайными прохожими, должны же и такие тут оказаться? Но за две дюжины тихарейручаюсь. Сейчас пойду по второму кругу. Дай мелочи, у меня кончается.

– Уймись, – сказал Сварог беззлобно. – Люди наработе.

И посмотрел в сторону Монфокона. Оттуда несколькими потокамитянулся над городом тяжелый черный дым, и, если приглядеться как следует, можнобыло различить крохотные языки огня и отблески косых лучей заходящего солнца напарадно начищенных алебардах и наконечниках копий. Историческую виселицузастилал дым, и рассмотреть ее не удавалось, да Сварог и не стремился. Корольправил кровавую тризну, все изловленные к тому времени адепты «Чернойблагодати» прощались с жизнью, и почти каждый – довольно медленно.

– Адмирал катит, – объявила Мара и к превеликомуоблегчению тихарей ссыпала оставшиеся медяки в карман.

Амонд подъехал один. Шпики старательно сделали вид, чтознать его не знают. На сей раз старик был без формы, в темном дворянскомплатье, с белой траурной лентой на шляпе. Он небрежно бросил поводья одному изтоптунов, подошел к Сварогу и встал у парапета, заложив большие пальцы за пояс.Сварог, не переменив позы, исподлобья смотрел на него.

– Там, в башне, ничего не нашли, – сказаладмирал. – Более того, окно, на которое указывают все достойные доверияочевидцы, и не окно вовсе – это вентиляционный проем размером с тарелку, иведет он на чердачок в полчеловеческого роста высотой. Когда-то его специальносделали для голубей – тогдашний морской министр их любил. Попасть туда изнутри,с винтовой лестницы, невозможно – стена сплошная.

– Значит, где-то есть потайной ход.

– Но ни один человек не пролезет…

– Пролезет, если человек размером с мизинец, – сказалСварог.

– О чем вы?

– Это моя забота, – сказал Сварог. – Раз вы незнаете, ничем мне помочь не сможете. И не будем об этом. У вас ко мне дело или?