прошлом месяце, рука принадлежит непосредственно мне. Буду крайне признательна, если получу сообщение, каким образом смогу вернуть обозначенные экземпляры, не обременяя себя таможенными сложностями при пересечении границы. Настоятельно прошу уведомить о возможных опциях.

С искренним уважением

Е. Малышева, консультант»

Не успела я отправить изощренное почтовое сочинение по конторскому адресу г-на Коваленкова-Гардена, точнее, едва успела, как почта усиленно замигала и назвала цифрой пришествие целых трех отправлений. Резонно предположив, что адресаты Гарден и Коваленков при всем желании не смогли бы ответить в трех ипостасях с такой оперативностью, я отложила намерение вновь выкурить сигарету на балконе и узнала, что ответы пришли не из конторы Гардена, а от Аврорских-Киреевских. Правильно, ими я занималась чуть раньше, всё шло по плану.

Номером первым обозначилось краткое «Спасибо» от Ольги Киреевской, на что я вежливо отписала, что: «Всегда рада помочь». Под цифрой «2» с вопросом выступил Кирилл Аврорский: «Сколько мы должны за успешный труд?». Ему было отписано, что: «Нисколько, добродетель сама себе награда»; в основном для посрамления контрагента.

Под номером «три» следовало дополнение от Ольги, его супруги, она немного подумала и приписала вопрос: «Будет ли удобно написать по адресу «Garden&?», на что я ответила не сразу, но решительно: «Вряд ли, боюсь, что ответ не предусмотрен».

Объясняться подробнее или предлагать дальнейшее содействие я не сочла нужным, хотя написать туманное «отчего бы и нет» было бы проще и вполне уместно, но почему-то не хотелось. Наверное, контрагенты утомили загадками и недомолвками. Или таким образом высказалась досада, что ответ от Гардена-Коваленкова не последовал с той же скоростью.

На том бурная деятельность утренним часом себя исчерпала, я подождала еще немного, пару раз пересмотрела свою порцию загадочного видео, уловила несколько незамеченных подробностей, сравнила особенности портретов и сделала предположение относительно фамильных свойств «девочки с магнолиями». Исключительно для себя.

На мать дочка походила довольно убедительно, но ничего от Коваленкова или Гардена унаследовано не было или скрывалось в генетических глубинах так далеко, что можно делать любые предположения. Хотя следует признать, дело было абсолютно не моё, а интерес к предмету смотрелся до крайности неприлично.

Тем не менее, семейная идиллия с камнями отправилась ко мне через контору Гардена, из того следовало, что девочка участвовала в семейном разделе сокровищ и держала их в руках уверенно, то есть была с ними хорошо знакома. И что бы это могло значить наряду с видимым удвоением количества? Во всяком случае пришло убеждение, что консультанта вовлекают в дальнейшие действия, но обставляют игры сложными условиями, первым из которых было умение точно, но не линейно сформулировать вопрос.

Приходилось надеяться, что я в этом занятии преуспела, но если не совсем, то ответов ждать не стоит, разве что однажды вечерком «на огонёк» заглянет индей Вадим, он же Димон и заберет парчовый мешочек под расписку. А если меня дома не окажется, то они с Мишей будут долго выяснять, какого рода предприятие имеет место, чего отнюдь не хотелось бы. Ставить деньги или иные ценности на победу кого-либо из комбатантов я бы не рискнула, а соседи по площадке вошли бы в ненужные заблуждения и могли вызвать полицейский наряд.

5

Тем не менее дело о «Заре-потеряшке» после полученного по почте видеоряда вновь застыло, и ответа я долго не получала. Контора Гардена как воды в рот набрала, возможно, оскорбившись в лучших чувствах моей неоправданной требовательностью. Мол, забирайте свои ненужные погремушки, желательно меня при том не беспокоить – в сущности мое письмо могло быть прочитано в таком контексте. И так далее, и тому подобное мерещилось и настоятельно лезло в голову. Оставалось слушать музыку, заодно любоваться изобразительными рядами в любых формах. Особенно хорошо шли картины прерафаэлитов, девушки у них в картинках толпились исключительного качества, я позволила себе увлечься, далее искала подобия в реальной жизни, то бишь дерзко направилась «в сторону Свана», а что еще прикажете делать?

По этому случаю сидела в сети довольно плотно, и нежданный пост остановил внимание практически сразу. После момента отбытия с острова Нивен, я упустила из виду обитателей и имела о них исключительно косвенные сведения, а тут Элла Крохина вышла в эфир с пространным текстом.

Опять, как и в первый раз, девушка написала в мессенджер и приложила следующую записку-загадку. «Антон», – писала Элла, как ей было привычнее. – «Просил передать вам, Екатерина Дмитриевна, что к нему поступил запрос от последнего вашего клиента, не того, с которым втроем говорили по скайпу, а к которому направлялись в Цюрих на обратной дороге от нас.

Надеюсь, с ним сложилось, хотя иначе он не обращался бы, правда? Антон просил сказать, что клиент спрашивал о доверии, которого вы заслуживаете, и просил узнать примерные расценки, если он обратится с серьезным делом. То есть, с предложением меньше каких денежных сумм к вам обращаться будет неуместно или невежливо». (Смысл фразы я уловила, но слог у Эллы сильно пострадал, наверное, от спешки. Дальше пошло куда интересней, хотя достаточно сомнительно в плане грамматики. ЕМ).

…«Антон просил передать буквально, что он конкретно ответил, чтобы вы могли сделать вывод, насколько это нужно. На первый вопрос о доверии он привел пример моей вышивки в бывшей конторе, которую вы поручили, а я исполнила: «Мы ничем не торгуем, кроме чести, совести и доброго имени». В добавление Антон пояснил клиенту, что слоган следует понимать буквально, и его собственный опыт деловых отношений подтверждает правильность подхода. А на второй вопрос привел другой пример.

Что недавний клиент, который знает вас очень давно и даже кем-то приходится по браку, так вот он (притом очень важный международный деятель) вспомнил вашу любимую цитату, что: «добродетель – сама себе награда». Но подчеркнул, что вот это не стоит понимать буквально, скорее напротив, так он предупреждал Антона.

Екатерина Дмитриевна, прошу ради бога извинить за небрежный слог, но Антон просил отправить скорее и изложить в точности теми словами, какие он привел. Потому получилось просто как «сапоги всмятку», извините и за них тоже…»

Продравшись сквозь нелепые обороты речи и грамматические несуразности, я поняла с пятого на десятое, что имели в виду оба информатора, хотя нагородили в спешке много лишних «букофф», как изъясняются дети в интернете. Если бы Элла писала на своем языке мальчикам-девочкам, я думаю, получилось бы элегантней, но неважно. Главным стало открытие, что Алекс Гарден обо мне не забыл, скорее напротив, планирует нечто грандиозное по замыслу, поскольку обратился к бывшим рекомендателям, которым не был благодарен,