первый клубок разнородных нитей, тянувшихся из прошлого, я наткнулась в памяти на изыскания Наташи Чистоклюевой и попыталась найти рассказ, записанный в те поры на диктофон, однако – тщетно. Времени прошло неизмеримо много, и носитель потерялся среди остального хлама, не исключено, что им поиграл Мика в ранние свои годы. Это значило, что с концами.

По этому пункту рассуждений, прежде чем углубиться в метафизику и литературные домыслы, я положила себе отыскать давнюю приятельницу Наташу, если к тому будет возможность, и вызнать источники. Вдруг ей случилось записать результат в целях дальнейшего использования. Как смутно помнилось, кроме занятий журналистикой Наташа сочиняла сценарии для отечественных сериалов, поэтому и клюнула (прошу прощения) на мои просьбы поискать в архивах МГУ историю затерявшихся сокровищ.

В сериальных закромах ни одно зернышко лишним не бывает, как она сама признавала. Это соображение пошло под значимым номером «один».

Вторая точка, скажем честно, занимавшая более, чем следовало, выражалась банальным вопросом: «Сколько?» То бишь, если нашли клад либо раскопали источник, не так важно, но сколько ценных камней оказалось в результате – хотелось узнать почему-то в первую очередь. Возможно потому, что мне официально предложили гонорар за сочинение в виде трех штук в мешочке, было интересно, какая это доля от всего, и сколько может стоить вместе или по отдельности. Ведь не половину от сокровищ они предлагали, то было маловероятно в высшей степени. Но стало интересно. На сей счет следовало задать вопрос, но его предстояло сформулировать со всей тщательностью. Иначе Гардену могло прийти в голову, что я торгуюсь или планирую его шантажировать, могло и не понравиться.

Третий вопрос или точка рассуждений, надо думать, что была лишней, тем не менее… Если камней у Гарденов-Славичей вдруг оказалось с избытком, то какие из них пошли в дело, и где находится та самая «Заря-потеряшка», которая имела мифическое значение. А также, если она лежит у меня в закромах, то не перейдет ли означенное проклятие? Разумеется, суеверие всегда было мне чуждо, однако дела в отечестве катились к чертям с такой скоростью и невероятностью, что станешь опасаться и не того. В таком случае возможен ли обмен оплаты на равноценный камень, если я соглашусь взять за труд натурой? То бишь, пусть берут злокозненную «Зарю» и предоставят взамен другой камень, пусть и меньшей стоимости.

Когда я поймала себя на подобных рассуждениях, пришлось признать, что дела зашли довольно далеко. Для себя я уже согласилась заняться бог весть чем и прикидывала, с какой стороны подойти, также церемонилась по поводу бартерной оплаты. Мол, зловещий камень не хочу, поменяйте на другой, с чистой историей. Однако же!

Осознав предел собственных несовершенств, я не стала длить внутренние споры и приступила к обдумыванию эпистолярных форм обращения к заказчикам. Заодно стала искать следы Наташи Чистоклюевой, поскольку у неё в закромах могла оказаться независимая версия поисков и утрат на ниве «Потерянной зари». Если сохранилась. У меня потерялась даже телефонная книга, где Наташа значилась с незапамятных дней. Точнее, с появлением мобильных телефонов растворились все телефонные книги до одной. Тщетно я проводила изыскания в пыльных анналах своего жилища, но кто-то позаботился стереть следы напрочь.

Ничего иного не осталось, как вновь идти на поклон к интернету с Facebook'ом, искать Наталию (или Наталью) Чистоклюеву, пока не вспомнила, что в творческих делах Наташу звали Ильинской, по фамилии мужа. И даже если муж растворился, как у меня телефонные книги, то фамилия должна сохраниться, если ею пользовались для дела.

А под рубрикой «Наталия Ильинская» обнаружилось столько интересного, что письмо к Гарденам-Славичам пришлось отложить в дальний ящик, вместо того читать рецензии, заметки и фрагменты судебного арбитража по поводу сперва сомнительной, но потом свершившейся постановки. При том на Одесской киностудии.

Вкратце усвоилось примерно следующее. Наташа Чистоклюева, вместе с мужем Ефимом Ильинским в начале века оказалась в Киеве, супруг служил обозревателем солидной российской газеты, Наташа тем временем занялась привычным делом, сочиняла сценарии для киевской киностудии имени Довженко.

В те времена киношная жизнь в Киеве протекала скандально, но ярко, Наташа отлично встроилась и вошла в альянс с местным режиссером, двойным репатриантом (из Израиля). Вместе они сочинили и поставили несколько картин, среди них нашлась популярная мелодрама, где играла молодая российская актриса умопомрачительной красоты. Возможно, благодаря ее статям, фильм стал хитом тех времен, затем просматривался в интернете немыслимым количеством поклонниц. Я приобщилась и поневоле оценила рискованный замысел. Звезда экрана Надежда Ермолина предстала постсоветской повзрослевшей Лолитой, которая вспоминала отечественного Гумберта с теплотой и ностальгией, практически не могла опомниться от неудавшегося романа и излечилась, лишь войдя в контакт с доктором психотерапевтом, но не ранее, чем вступила с ним в неуставные отношения. Смело задумано, а режиссер, дважды репатриант, изложил рискованную историю красиво и целомудренно, обставив сцены отрочества героини узнаваемыми советскими реалиями.

Всенародная популярность фильма «Живи в мечтах» привела к интересному результату. У фильма появилась в интернете группа поддержки, захватившая Надежду, Наташу и даже режиссера, но его в меньшей степени. Именно с одноименного форума, я извлекла информацию об истории и сложных перипетиях создания следующего фильма, правда, далеко не такого популярного, но известного. Там-то и зашла речь о поисках заморских кладов, что и требовалось доказать.

В сценарной заявке Наташа изложила сюжет достаточно лапидарно. Мол, в одной сложной семье, состоящей из бизнесмена, его молодой жены и почти взрослого сына от первого брака, внезапно нашлась (на чердаке старого дома) бумага со странными письменами. Старший из героев припомнил, что в семье бытовала занятная легенда о сокровищах, найденных в дальних странах в незапамятные времена, это раз. В свободное от работы время записку от предков расшифровали и решили заняться поисками клада в экзотических странах, это два. По законам жанра в процессе изысканий молодая жена и юный пасынок увлеклись друг дружкой, атмосфера тайны способствовала, а старший герой оказался в сложном положении, поскольку дорожил молодой женой и отношениями с сыном. В пустыне или на тропическом острове (смотря по смете) коллизия достигала апогея, но полная неудача с кладом охладила взаимные чувства. Несолоно хлебавши, компания кладоискателей направилась к дому, но на плавсредстве (опять же зависимом от сметы, яхта либо круизный лайнер) провинившаяся молодежь в очередной раз взялась за изучение обманувшей бумаги, наверное, от досады.

Далее обнаружилось, что искали вовсе не там. Как в известном романе «Дети капитана Гранта». В общем и целом, с начала и до финала, книжные и киношные аллюзии шли косяком, что в дальнейшем явилось поводом для разбирательств и арбитража.

Будущий