их. У меня есть наметки на несколько статей. Всем ныне существующим журналам хватит по одной и еще останутся.

17

В этом году протестантское и католическое Рождество выпало на пятницу. То есть в тех странах, в которых этот день — государственный праздник, будут отдыхать три дня подряд. Я решил воспользоваться этим.

Алексей Суконкин, окончив школу пилотов и получив лицензию, сидел дома без работы. Пока что это не шибко востребованная профессия. К тому же, сильную конкуренцию составляли военные летчики, оставшиеся без дела, особенно немецкие. Германии запретили иметь собственную военную авиацию, а мощность двигателей, скорость, потолок гражданской были ограничены, чтобы не смогли переоборудовать в боевые самолеты. И еще я заметил, что воздухоплавание для свояка оказалось не совсем таким, каким мечталось. Он боялся летать, хотя старательно скрывал это. Я вызвонил его, забил стрелку в баре неподалеку от их дома, куда прикатил на своем «кадиллаке-53».

Заведение было небольшое. Несмотря на чистоту и отсутствие пьяного быдла, у меня не пропадало ощущение, что пришел в винный погреб Мони. Мы сели за столик, застеленный скатертью в черно-красную клетку, заказали бутылку гренаша из Сардинии. В последнее время я подсел на это вино с забавной кислинкой и ароматом разогретых на солнце камней.

От закусок Алексей Суконкин отказался шутливо:

— Скоро ужин. Сам знаешь, что со мной сделают, если буду плохо кушать и подавать детям дурной пример.

— Выезжаем в четверг утром на машине. Возьми револьвер и оденься во всё чёрное или тёмное. Обязательно возьми перчатки, чтобы не оставить отпечатки пальцев. В отъезде будем дня два. Якобы я прочитал в английском журнале «Международный полёт» объявление о продаже хорошего самолета в Бордо, смотаемся посмотрим. Если понравится, купим, — сообщил я и спросил: — Тебя учили в контрразведке гримироваться? Неплохо было бы обзавестись на пару дней усами и бородами.

— Особо не учили, но представление имею, — ответил он. — Тут неподалеку магазин, где продают аксессуары для актеров, клоунов. Куплю, что надо для двоих.

Мы выехали в восемь утра. Нам надо было преодолеть до темноты около пятисот пятидесяти километров. Примерно на половине пути, за Систероном, свернули в лес. Снега здесь еще нет. На некоторых деревьях не все листья опали. Я поменял номера на машине на французские. Сделал их сам из фанеры. Сейчас можно иметь из любого материала, хоть из картона, лишь бы хорошо читались. Пришлось заранее просверлить в корпусе новые отверстия, потому что французские почти вдвое длиннее и на четвертьу́же, чем швейцарские.

В Салиньяке остановились возле придорожного ресторана, удивительно домашнего, может быть, благодаря официантке, милой и заботливой. Был пост по случаю Сочельника у католиков, поэтому отобедали густым буйабесом из речной рыбы с пастой руй (оливковое масло, панировочные сухари, чеснок, шафран, перец), которую намазываешь на хлеб, жареным карпом с тианом (нарезанные и запеченные в духовке в специальном глубоком глиняном блюде помидоры, баклажаны, кабачки, сладкий перец и местные травы) и, по совету официантки, нугой Монтелимар, в которой вместо грецких орехов был сладкий миндаль и еще лавандовый мёд. Всё было очень вкусно, а десерт — просто объедение. Вино выбрали розовое провансальское «Шато д’Эскланс», недорогое и довольно приятное.

После обеда еще раз свернули в лес и обзавелись усами и короткими бородками, став похожи на эмигрантов из России, которых много осело в этих краях. Глянув в зеркало автомобиля, не узнал сам себя. Впрочем, и без грима не узнаю.

Поужинали в Канне на восточной окраине в небольшом ресторанчике, где нас обслуживал насупленный пожилой официант. То ли мы ему не понравились, то ли по жизни такой. Мы съели суп писту из бобов, гороха, разных овощей и немного макарон, морского черта (европейского удильщика) с белым плотным мясом без костей, запеченного в духовке с овощами, боттаргу (засоленную и засушенную оранжевую икру кефали) и оладьи с яблоками, запивая белым кислым вином «Кассис». Засиделись долго. Спешить уже было некуда.

В Монако заехали с севера по кратчайшему пути к казино около половины одиннадцатого ночи. Несмотря на Сочельник или благодаря ему, игра шла полным ходом, судя по количеству автомобилей, припарковавшихся на стоянке. Я еле нашел местечко в самом дальнем конце ее, как раз там, где нам надо.

В городе-стране было сыро и зябко. С моря дул холодный ветер, наполненный влагой. По улице, освещенной редкими тусклыми фонарями, идут двое мужчин в черных шляпах и темных длинных пальто. У одного в руке черный кожаный портфель. Никто не попался им навстречу. Все сидят по домам, разговляются в связи с окончанием поста после появления первой звезды. Да и кому охота шляться по улицам в такую мерзкую погоду⁈

Трехэтажное здание монегасского отделения банка «Барклайс» в темноте выглядело мрачновато, несмотря на белый цвет стен. Лестницы и крыльцо не освещались, чему я порадовался. Отдав кожаный портфель свояку, быстро открыл отмычками обе входные двери. Замки оказались довольно простенькими. Охраны внутри нет. Непуганые лохи.

В операционном зале было тепло и сухо и воняло прокисшим элем. Наверное, отметили наступающее Рождество чисто по-английски — нажравшись до поросячьего визга и облив и обрыгав всё, а уборщицы придут только в понедельник рано утром. Мы миновали кассовый зал, вышли в коридор, из которого вела дверь на первый этаж, где за двумя металлическими дверьми находилось хранилище с тремя большими двухдверными несгораемыми шкафами английской фирмы «Чабб». Цвет темно-серый, джентльменский. У каждой дверцы по два двусторонних замка с заслонкой, которую придется закреплять в верхнем положении с помощью обычного пластилина. Люблю его с детства, когда помогал мне реализовать незатейливые фантазии. У меня дома стоит продукция фирмы «Чабб», но меньшего размера, купленная по прилету из Одессы, потому что вспомнил, как эти сейфы будет нахваливать лет через двадцать пять тогдашний директор монакского отделения банка «Барклайс». Перед приездом сюда я потренировался на своем на тот случай, если не сработает «свёртыш». Ничего сложного, несмотря на то, что был с разворотом замочной скважины и имел блокиратор, срабатывавший, когда используют не тот ключ. В последнем случае надо было сделать оборот в обратную сторону.

Алексей Суконкин принес из операционного зала стул с продавленным кожаным темно-коричневым сиденьем, на которое я поставил фонарик-лантер, принесенный в портфеле. Там еще лежат на всякий случай свечи. Фонарики сейчас не очень надежные, быстро разряжаются.

— Иди на стрёму, — приказал я.

Незачем ему видеть, как просто взломать сейф. Пусть охраняет меня. У него с собой револьвер, привезенный из Одессы, и пачка патронов. Мы договорились, что будем