небольшие спальни, ванная комната и еще один туалет. В сравнении с квартиркой, в которой Суконкины жили в Одессе — это роскошные апартаменты. Если не понравится, заработают деньги и купят лучше.

Я был плохого мнения о родственниках. Стефани радостно ахнула, когда увидела, где будет жить. Алексею тоже понравилось. Вчетвером — Вероник увязалась за нами — поехали в мебельный магазин, где оставили дам выбирать обстановку для дома, а процесс этот бесконечен — до закрытия магазина. Вместе со свояком я вернулся в «Женевскую строительную компанию», где подписали договор, согласно которому Алексей Суконкин стал владельцем дома.

— Когда поедем возвращать долг? — спросил он по выходу из здания компании.

— Не суетись. Надо уточнить кое-какие моменты. Жду сообщение от наводчика, — ответил я и пообещал: — Предупрежу заранее.

Когда вернулись в магазин, дамы все еще обсуждали, что выбрать. Пришлось применить мужской деспотизм и прекратить издевательства над продавцами. Я оплатил покупку, выписав чек, и отдал директору ключи от дома и список, составленный Стефани, где и что поставить.

После этого дамы прошвырнулись еще по десятку магазинов, где накупили много всякой всячины. После того, как покупки перестали помещаться не только в багажнике моего автомобиля, но и в салоне, решили сделать перерыв до завтра. Купленное завезли в дом, куда уже доставили мебель на четырех подводах, запряженных парами ломовых лошадей. Стефани покомандовала от души, и мы поехали обедать к нам.

— Сестра беспокоится, как они рассчитаются с тобой? — сообщила Вероник, когда мы ночью остались, наконец-то, одни.

— Лёша отработает. У меня на него есть планы. Хочу собственное дело завести, — признался я, не уточняя, какое именно.

16

Любой нормальной стране нужны состоятельные, образованные граждане, особенно если у них есть собственное недешевое жилье и богатый поручитель из местных, поэтому проблем с получением вида на жительство у семьи Суконкиных не было. Стефани устроилась в школу учителем младших классов. Как объяснила Вероник, к ее сестре присмотрятся и, если поймут, что хорошо владеет французским языком, который собиралась преподавать, переведут в «предметницы». Дети начали учиться в той же школе. После советской вольницы им было трудновато привыкать к швейцарской дисциплине. Глава семьи отправился на три месяца в частную школу пилотов в Оберридэне, кантон Цюрих, созданной Альфредом Контом, швейцарским пионером авиации. Осваивал новую профессию — учился летать на австрийских гидропланах «Лённер». Это была идея Алексея. Во время перелета из Бухареста в Женеву свояк рассказал, что хотел стать пилотом, но командование не отпустило. Я предложил ему осуществить мечту, оплатил обучение и расходы на съем жилья, питание, поездки домой.

Сам, перечитав свои лекции, в свое время предусмотрительно отпечатанные, вернулся к преподаванию органической и технической химии в университете. У меня теперь была проблема не ляпнуть лишнее — до чего нынешняя наука еще не докатилась. Были мысли сделать несколько громких научных открытий, но благоразумие отговорило. Все равно приписаны они будут не мне. Значит, что-то помешает. Почему-то мне не хотелось узнавать, что именно. Попытка продавить блокчейн (неизменяемую систему) может привести к неожиданной ее реакции, скорее всего, неприятной.

Побаловался по мелочам, вернувшись к своей любимой теме — накропав статью о новых красителях полимеров. Познакомил мир с теми, что вскоре станут самыми распространенными. В придачу ввел понятие «цветной маточной смеси»: несколько красящих добавок взвешиваются в нужных пропорциях, смешиваются с носителем — смолой или воском, после чего экструдируются (выдавливается, как фарш, или макароны, или крем на торт), разделяются на гранулы или растираются в порошок и упаковываются, чтобы добавлять в перерабатывающую машину при производстве цветных полимеров. Заодно приложил чертеж такого агрегата, позаимствованный из будущего.

Рукопись отправил в рецензируемый научный химический журнал «Helvetica Chimica Acta». Гельветика — это римское название будущей Швейцарии. Большую часть журнала занимали переводные статьи, поэтому труду профессора химии Женевского университета выделили место в ближайшем номере. Попросили присылать еще. Я написал им, что патентую вместе с этим агрегатом еще и линию по производству лекарств в форме таблеток, а не порошков, как сейчас принято, и упаковки их. Подсмотрел чертежи в историческом обзоре в предыдущую эпоху, когда узнал, куда отправлюсь. Получается, что сам у себя слямзил, ничего не изобретя. Главный редактор журнала Фридрих Фиктер, профессор химии Базельского университета, написал, чтобы присылал и чертежи этой линии. Техническая химия, а производство лекарств относится сейчас к ней, им тоже интересна. Я отправил. Пообещали, что выйдет через месяц после первой. У них не принято давать в номере более одной статьи каждого автора. Само собой, заявки на новые красители, перерабатывающую машину и линию по производству лекарств я перед этим зарегистрировал с помощью проверенной фирмы «Гюнтер и партнеры» в Федеральном ведомстве духовной собственности, чтобы получить патенты. Теперь никто их не украдет, хотя в Швейцарии вообще туговато с воровством, и это притом, что здесь не отсекают руки попавшимся и сроки за кражи, особенно еды, непростительно маленькие.

После выхода первой статьи на мои лекции записалось сразу десятка три студентов с других специальностей, чтобы изучать органическую или техническую химию, как дополнительный предмет. После второй — еще десятка полтора. Типа я убедил их, что являюсь действующим ученым, да еще и практиком, потому что было указано, что изобретения в процессе получении патентов. В этом плане швейцарцы, за редчайшим исключением, не размениваются на журавлей, предпочитая ловить синиц. Вторым следствием было предложение нового ректора, которые меняются каждые два года, Жоржа Вернера занять место заведующего кафедрой вместо состарившегося Люка Болье. Я отказался, предложив на это место преподавателя аналитической химии профессора Жана Кляйна.

— У меня и так времени не остается на науку. С удовольствием отдам и половину курса технической химии или, что лучше, возьму только ее, а органическую пусть преподает кто-нибудь другой, — объяснил я.

— Мы дали объявление во Франции о свободной вакансии. Если найдется желающий, со следующего семестра отдадим ему органическую химию, — заверил ректор.

Заведующий кафедрой, узнав об этом разговоре, хотя свидетелей не было, стал относиться ко мне еще лучше, если такое возможно при его сухости.

В-третьих, мне опять написали из Бернского университета. Им позарез нужен толковый и, так сказать, действующий профессор технической химии, а не теоретик. Отказал и им. Женева мне больше нравится. Здесь теплее и море ближе.

В-четвертых, обе статьи перепубликовали во французском научном журнале «Анналы химии и физики» и с легкой иронией пожурили, что не прислал сперва им, как раньше. У них и гонорары выше, и престижнее. Пообещал, что следующая будет