Прижав руку к животу, она впервые задумалась, будет у нее мальчик или девочка.

А ведь во дворце остались не только драгоценности матери и большая часть ее гардероба, но и вообще все, что ей осталось от мамы. Так же как и ее собственная коллекция книг и предметов искусства, которую она надеялась передать детям…

Похоже, отец решил ясно обозначить, что она семье неугодна.

Она сделала все, что от нее требовали, но они все равно недовольны.

Каталина вдруг впервые задумалась, а хочет ли сама возвращаться в такую семью?

Всю жизнь долг и верность были основой ее мироздания. Так неужели она слишком много требует, желая, чтобы взамен к ней проявили хоть немного сочувствия и понимания?

Закрыв ноутбук, Натаниэль проверил в телефоне почту и решил, что можно считать, что настала ночь, но, когда он уже собирался выйти из кабинета, уловил за спиной какое-то движение и обернулся.

Из гостиной выглядывала Каталина.

— Мне показалось, что я что-то услышала.

— Доделывал последние дела. — Натаниэль прикрыл дверь, вцепившись в ручку и стараясь не думать, что длинная ночная рубашка принцессы совершенно не скрывала изящных рук, а рассыпанные по плечам волосы лишь добавляли ее образу невинности. Вот только при этом она так и светилась сексуальностью.

Натаниэль чуть кашлянул.

— А где Клотильда? — Наняв служанку, он добился желаемого и, прожив с женой три дня под одной крышей, еще ни разу не оставался с ней наедине. До этой самой минуты.

— Готовит горячий шоколад, но не разрешает себе помогать.

— Неудивительно. — Он строго приказал слугам не разрешать принцессе самой себя обслуживать, после того как Фредерик переговорил с дворцовыми слугами и узнал, что члены королевской семьи самостоятельно лишь чистят зубы. А король доверяет и эту процедуру слуге. — Как тебе на новом месте? Привыкаешь?

— Твои слуги отлично обо мне заботятся. — Каталина шагнула чуть ближе. — Мы завтра увидимся?

— Я буду дома.

Я не это спрашивала.

— Я знаю. — Натаниэль взлохматил себе волосы, делая вид, что не замечает, что стоило ей встать под лампу, как ее ночнушка стала почти прозрачной. — Я буду здесь, но буду работать.

Чуть поджав губы, Каталина молча кивнула, и Натаниэль в очередной раз поразился невероятной грациозности столь простого жеста, что мог значить что угодно, а мог и вообще ничего не значить. И уж точно не выдавал ее мыслей.

Отчетливо видя просвечивавшую сквозь ночную рубашку пышную грудь, Натаниэль сглотнул. Просто не верится, что эта мнимо скромная старомодная рубашка сумела подхлестнуть его желание похлеще любого соблазнительного белья, тем более что он и так слишком хорошо знает, что под ней скрывается…

Только сама Каталина явно не догадывается о том, насколько просвечивает ее наряд, иначе никогда не стала бы в нем разгуливать, когда ее в любую секунду могут увидеть слуги.

Да и ему не стоит на нее пялиться, вот только почему, стоя в каком-то метре от жены, он чувствует себя не взрослым состоявшимся мужчиной, а похотливым подростком? Принцесса стала для него ходячим искушением, невероятно опасным, но при этом и самым манящим. Тем самым, что много лет назад разрушило его жизнь и сделало изгоем среди немногих родственников, что у него еще оставались.

А стоило ему ее соблазнить, как и она сама едва не стала изгоем.

И желание не только не проходило, но с каждым днем становилось все сильнее и сильнее. Натаниэль намеренно завалил себя бумажной работой, но справился едва ли с десятой частью намеченного, большую часть времени ловя себя на том, что смотрит в стену, пытаясь представить, чем в эту секунду занимается принцесса, и все живее вспоминая их единственную ночь…

Жить с ней под одной крышей оказалось гораздо сложнее, чем он предполагал, а теперь она еще и разгуливает в таком виде…

— Поверх такой ночной рубашки стоит носить халат.

— Зачем?

Она глянула вниз, потом на лампочку, снова вниз и густо покраснела.

И почему он только не убежал к себе в спальню, вместо того чтобы столбом стоять на месте, мечтая прижать ее к стене?

— Наверное, у тебя лампочки ярче, чем во дворце, — выдохнула она после краткого неловкого молчания, но даже не попробовала прикрыться или отступить в тень.

И лишь внезапное появление Клотильды с фарфоровой чашечкой и блюдцем, явно купленными специально для принцессы, потому что в его доме все, в том числе и он сам, всегда пили из обычных кружек, сняло висевшее в воздухе напряжение.

Зайдя в столовую, Каталина совсем не ожидала увидеть там Натаниэля с газетой в руках. Обычно он соглашался проводить с ней время лишь за ужином, вежливо расспрашивая о здоровье, а стоило тарелкам опустеть, как он сразу же уходил к себе.

И так все десять дней, что успел продлиться их брак.

— Хорошо спала?

— Да, спасибо.

Она уселась на услужливо отодвинутый Клотильдой стул, и, когда та пошла готовить завтрак, Каталина обнаружила, что они с мужем остались одни.

— Не ждала тебя тут увидеть, обычно в это время ты уже работаешь в кабинете.

— Поработаю в полете.

Еще неожиданней.

— И куда мы летим?

— Я лечу в Шанхай. Там выставили на продажу интересующую меня землю.

— А я с тобой не поеду?

— Это чисто деловая поездка, тебе будет скучно.

— И долго тебя не будет? — спросила она, пригубив чай, вместо того чтобы начинать бессмысленный спор.

— Пару недель.

— Так долго?

— Покупка земли в Китае весьма не простое дело. Особенно для иностранцев.

— Ты оставишь меня на две недели? — все же не удержавшись, вздохнула Каталина.

— Слуги о тебе позаботятся.

— Я знаю, но я сейчас не про это. Тебе не кажется, что, если ты покинешь молодую жену ради деловой поездки, возникнут определенные вопросы?

Молодая жена. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Натаниэль пожал плечами:

— У тех, кто меня знает, не возникнут.

— Когда едешь?

— Через час.

Каталине вдруг впервые в жизни отчаянно захотелось врезать кому-нибудь кулаком. И желательно ее так называемому «мужу». А ведь сколько морально и физически ни издевался над ней брат, она ни разу не попыталась ему ответить…

Но эта вежливая любезность, за которой скрыто желание сбежать от нее на другой конец света…

— Ты в ближайшее время много путешествовать собираешься?