— Ох, Нил, — раздраженно выдохнула Пэм. — Мне не хотелось,чтобы ты…

Он отмахнулся.

— Послушай, я рад за тебя. Правда, рад. Как насчет того,чтобы я приехал к тебе попозже, о'кей? Это будет о'кей?

— Конечно, — пожала плечами Пэм. Лучше не пытатьсяразвеселить его, вывести из этого состояния, когда он ведет себя такпришибленно-подавленно.

Через пару минут после ухода Пэм в дверь постучали. КогдаНил обернулся, у него едва глаза на лоб не вылезли.

— Джон Хемли, — удивленно выдохнул он.

На пороге действительно стоял Хемли — потрепанный и гадкий,как обычно. Хемли развел руки, как будто для того, чтобы обнять Нила, ноостался стоять, где стоял. В одной жалкой клешне оказался футляр для гитары.Когда Хемли заговорил, у Нила возникло такое впечатление, что он выдыхаетгнилой воздух.

— Нил, — прохрипел гость. — Это было… сколько лег прошло, стех пор как мы играли вместе? А звук у тебя потрясный, мужик.

Нил обернулся к зеркалу, поморщился. Отражение Хемли словномерцало. Нил резко повернул голову, но Хемли никуда не исчез, стоял себе какживой.

Хемли сделал шаг в тесную гримерную.

— Ну и дыра, парень, — начал он странным, монотонно-напевнымголосом, к какому прибегал в особых случаях. — Ты заслуживаешь большего, чемэто дерьмо. — Он неодобрительно хмыкнул. — Без тебя команда никогда уже не былапрежней, Нил. Ты был цементом, мужик. После твоего ухода все распалось.

— Ну да… Я сделал то, что должен был сделать, Джонни. — Нилначал укладывать в потрепанный кейс гитару. — Мне надо было работать соло.Время пришло.

— Я был твоим партнером, приятель, — в голос Хемли закраласьстранная настойчивость. — Это для меня кое-что значило. Много значило.

— И для меня это кое-что значило, — парировал Нил. "Этозначило, что мне приходилось мириться с тем, что ты, черт тебя побери, толкаешьнаркотики, а той энергией я был сыт по горло". — И для меня это многозначило. Время пришло, вот и все. Сам знаешь.

Хемли медленно приближался, и вновь зеркальное отражение намиг заколебалось: не понять, есть вообще гость в зеркале или нет.

— Все круто, Нил. — Он закурил "Мальборо". —Какого черта. Ты был единственным в команде, у кого был хоть сколько-нибудьстоящий талант, Нило. А мы все только передирали старые пластинки. А ты пишешьсвое. Дерьмо, парень, да не думай ты обо мне! Я теперь среди жирдюков. Язарабатываю, наверно, раз в десять против твоей выручки, и мне больше не надотаскать колонки.

— Да? И что же ты делаешь? — поинтересовался Нил.

Джон Хемли растянул в улыбке запекшиеся, почти пергаментные,жутковатые губы.

— А ты что думаешь, парень? Спрос и предложение.

Подняв указательный палец правой руки к ноздре, он постучалсебе по носу, одновременно втянув в себя воздух.

Нил глядел на него, прищурившись. На него со всей силойнахлынула вновь гадливость, какую он всегда испытывая в обществе Хемли. Онначал закрывать замки на кейсе.

— У меня теперь серьезные клиенты, парень, — продолжалХемли. — Помнишь Вернона Панику?

Нил даже не рассмеялся.

— Хорошая хохма, Джонни, "толкаю кокс ВернонуПанике", Вернону, раз так его, Панике. Парню, которого"Биллборд" единогласно назвал "Рокер, который вероятнее всегопокончит жизнь самоубийством". Парню, которого "Роллинг Стоунз"называли "обе половины злого близнеца". Очень хорошая хохма, Джонни.Особенно если учесть, что Псих-Паника убился год назад, въехав на своем байке вшкольный автобус. Вскрытие показало, что наркотиков в нем было больше, чем ваптеке.

Хемли положил руку на плечо Нилу, сминая кожу его куртки.Слова вылетали у него изо рта с каким-то шипением.

— Верной Паника был лучшим траханным гитаристом в этомтраханном мире, Нило. Лучшим, черт его побери. Его старуха знала, что он подкайфом, но все равно послала его за какими-то там чипсами, и он так и невернулся. Это ей всю башку перевернуло. Трип на вине в один конец. И случиласьтак, что его старуха теперь моя клиентка. Вот только она просрала все деньги,что он ей оставил, и теперь она взаправду влипла. Я только что от нее. Стоилобы тебе на нее поглядеть — сплошь трясучка да дерьмо. За пару грамм она чтоугодно сделает, парень. Все что угодно.

— Ага, все это очень мило, Джонни, но что…

— А вот что. — Хемли протянул ему кейс. — Топор ВернонаПаники, парень. Его черная '59 "Гибсон Лес Пол Кас- тем". Трихамбекера[11] "Пи-Эй-Эф". "Чудо без единого лада". Онаобменяла ее на пол-унции дрянного кокса, шесть раз разбавленного. Она — твоя,Нило. Я хочу, чтобы ты взял ее. Для меня это важно. Показать, что я не в обиде.

Казалось, час Нило глядел в льдисто-серые глаза Хемли.Наконец Хемли опустил кейс на диван и жестом указал Нилу, открывай мол, что они сделал. Благоговейно.

— Ух ты, — все что и смог выдавить из себя Нил.

Предельный инструмент глядел на него в безмолвии черногодерева.

— Помнишь соло в "Вое до самого ада" парень? Илиальбом "Неподконтрольный" живьем? — Хемли хлопнул Нила по плечу —гитарист гадливо передернулся. — Вернону Панике хотелось бы, чтобы онаоказалась у такого гитариста, как ты, Нило. Ни у кого другого. Все эти крутыериффы, все эти монстрические песни. Они все здесь, парень. Все, мать твою,здесь!

Нил нашел наконец в себе силы взять черную '59.

Чудо в твоих руках.

— Не тяжелая, как теперешние, — отстранение пробормотал он.— А какого черта! И как бы она могла держать звук…

— Будет держать. Дело решенное, парень. Скажешь мне особоеспасибо на альбоме своих лучших хитов.

— Джонни… послушай, я…

— Мне пора, приятель, — с внезапной и какой-то окончательнойрешительностью отрубил Хемли.

Когда Хемли уходил, в походке его как будто появиласьлегкость, какой не было раньше. Прямо перед тем, как закрылась дверь, Нилбросил взгляд в зеркало. И с отражением Хемли все было в порядке. Никакого тамдурацкого мигания. Джонни в зеркале был совершенно нормальным, и Нил списал быувиденное на игру света, вот только…

Закрывая за собой дверь, Хемли издал какой-то чудовищныйсмешок.