Боюсь, миссис Уоррен так до сих пор и не успокоилась.

Я не делала этого, мама, — разревелась Джорджия, со стукомпоставив кружку на стол гак, что горячий шоколад плеснул через край.

Знаю, что не делала, — мягко ответила ее мать. Онапокусывала нижнюю губу. — Увере­на, что ты никогда не сделала бы ничего подоб­ного,Джорджия. Но у тебя есть хоть какие-то догадки, кто это сделал?

Джорджия хотела глотнуть шоколада, но, по­перхнувшись,отодвинула от себя кружку.

Мам, ты не думаешь, что Стелла...

Миссис Буншофт вздохнула.

Не знаю... В последнее время с твоей сес­трой творятсякакие-то странные вещи. Но тай­ком перебежать под дождем через улицу и под­веситьмалыша на шторах...

После обеда она пристала ко мне с вопро­сом, куда я иду, —сообщила Джорджия. — Ей непременно нужно было знать.

Глаза миссис Буншофт задумчиво сузились. Потом ее взглядтяжело опустился на Слэппи, все еще валявшегося на стойке.

— С тех пор как в доме появилась эта кук­ла... — начала она.

Джорджия захлопала глазами.

Что? При чем тут Слэппи?

...происходят такие ужасные вещи, — за­кончила ее мать. Онапридвинула стул, села на­против дочери и сжала ее руки. — С тех пор как тыпринесла в дом этого болванчика, с твоей сестрой происходит что-то неладное.Думаю, она и раньше тебе завидовала. Но с тех пор как ты принесла в дом этукуклу...

Мама, ты не можешь в этом винить Слэп­пи! — запротестовалаДжорджия. — Стелла ни­когда в жизни не интересовалась марионетка­ми ичревовещанием. Никогда!

Миссис Буншофт, насупив брови, посмотре­ла на Слэппи.

Джорджия, может, ты уберешь его на какое- то время? Ну, кпримеру, спрячешь в чулан...

Но, мама...

Совсем ненадолго, — добавила миссис Буншофт. — Только до техпор, пока нам не удас­тся привести Стеллу в себя. — Она вздохнула. — Если еепроблемой является твоя кукла, возмож­но, нам всем будет немного проще, если накакое-то время ты уберешь Слэппи.

«Ни за что! — подумал Слэппи. Его окатила волна ужаса. —Если они запрут меня в чулан, мне конец! Я покойник! Мне тогда ни за что неуспеть совершить три добрых дела. И проклятие Джимми О'Джеймса покончит со мнойнавсег­да. Ну что ж, в таком случае у меня нет выбора.

Я должен разобраться со Стеллой. Пока она оти­рается рядом ипакостит, у меня нет ни малей­шего шанса».

Мама, я сейчас не могу убрать Слэппи! — затрясла головойДжорджия. На глазах у нее вы­ступили слезы. — Я так много работала над но­мером.Это просто несправедливо!

Миссис Буншофт выпрямилась. Вдруг стало заметно, как онаизмучена.

Обещай хотя бы подумать об этом, ладно, Джорджия? —попросила она устало. — Уверена, ты тоже хочешь, чтобы у нас все наладилось.Подумай об этом.

Хорошо, мамочка, — согласилась Джорд­жия. Она допилашоколад, подобрала со стой­ки Слэппи и направилась к себе наверх.

Что же нам делать, Слэппи? С чего это ма­ма решила всю винувзвалить на тебя? — спро­сила она его, поворачивая лицом к себе. — Ты ведь ни вчем не виноват.

Она аккуратно усадила Слэппи на пол в из­ножье своей кровати.

«Я-то знаю, что буду делать», — подумал Слэппи.

Он дождался, пока Джорджия заснула. По­том встал, сжал своидеревянные пальцы в ту­гие, твердые кулачки.

И направился через коридор к комнате Стеллы.

Бесшумно пробираясь в темную комнату, Слэппи обдумывал, каклучше покончить со Стеллой.

Удавить ее? Или задушить подушкой?

«Да, я злой, дальше некуда, — говорил он се­бе. — И темгоржусь. Кукольник, смастеривший меня, был злым колдуном. Так, по крайней ме­ре,было написано в его дневнике.

Я сделан из досок украденного гроба. А ко­гда кукольникумер, все его зло переселилось в меня. Именно оно и поддерживает во мне жизнь.Зло и жизнь для меня — это одно и то же.

Он подарил мне жизнь. И теперь, чтобы со­хранить ее, ядолжен использовать зло. Прости, Стелла. Знаю, это будет ударом для всей семьи.Знаю, им будет тебя не хватать. Но когда твоя сестра Джорджия, оплакивая тебя,будет лить слезы, я утешу ее.

И это засчитается мне как доброе дело. Я бу­ду жить! Чего бымне это ни стоило!»

Он подкрался к кровати Стеллы. Ее одеяло сбилось на серединупостели, простыню она на­тянула себе на голову.

«Прощай, Стелла», — подумал он с горечью и, схватив крайпростыни, начал тянуть ее вниз.

И тут внезапная вспышка света ослепила его. У негоперехватило дыхание.

Голос за спиной — голос Стеллы — прокри­чал:

— Я поймала тебя!

Перед глазами Слэппи заплясали большие белые и желтые пятна.Моргая, он попытался избавиться от них. Потом резко повернулся. В глубинекомнаты стояла Стелла. В руках она держала фотоаппарат «полароид».

Я поймала тебя, Слэппи, — торжествова­ла она.

Эй!.. — Он задохнулся.

И теперь я смогу это доказать! — Она вы­соко подняла надголовой бумажный квадра­тик. — Теперь мама поймет, что я говорила правду!

Слэппи таращился, остолбенев от ужаса.

«Да что с ней? Неужто она и правда полага­ет, что можетсправиться со мной?»

С яростным криком он бросился на девочку. Она отшатнулась,покачнулась. И сильно уда­рилась о тумбочку. Выхватив фотоаппарат у нее из рук,Слэппи вскинул его над головой, гото­вый с размаху швырнуть его... Но Стеллауспела перехватить камеру. Слэппи снова кинулся на нее, сбил с ног и вспрыгнулей на грудь. Стелла выпустила снимок из рук, и он залетел под кро­вать. Онивырывали друг у друга фотоаппарат.

Тебе конец! Конец тебе, ссслышишшшь, — шипел Слэппи.

Он замахнулся на нее деревянным кулаком, но тут вспыхнулалампа.

Слэппи упал без движения.

Стелла! — воскликнула миссис Буншофт. Она смотрела нараспростертую на полу дочь, ко­торая крепко сжимала болванчика. — Стелла!

В комнату вошла Джорджия, протирая за­спанные глаза:

Что тут происходит?

Этот болван вошел сюда! — взвизгнула Стелла. — Он напал наменя!

Пожалуйста, не говори так, доченька, — взмолилась миссисБуншофт. — Заклинаю тебя!

Это же обыкновенный деревянный бол­ванчик! — вскричала Джорджия.— Опять ты за свое! Оставь, наконец, свои глупости, Стелла?! Это просто большаякукла. Ее смастерили. Она не может ни ходить, ни говорить. И ты это зна­ешь. Тызнаешь, что я говорю правду!