Мейсон ухмыльнулся:

– Это не меняет положения вещей. Я явился сюда именно сцелью рассказать вам, где находится вещественное доказательство и какие меры япредпринял для его сохранения.

– Если уж вы так щепетильны с уликами, – мрачно проговорилБергер, – то вашим долгом было сразу же сдать бутылку в полицию.

Мейсон покачал головой.

– В этом случае, – сказал он, – я мог бы легко заработатьобвинение в клевете, диффамации и распространении порочащих личность сведений.Не мог же я заявиться к вам и сказать: «Джентльмены, это бутылка с ядом,которую бросили в воду с лодочной пристани». Откуда мне знать, что там яд?Откуда мне известно, что бутылку бросили с пирса, и откуда мне знать, кто еебросил? Нет, джентльмены, я предпринял некоторые шаги, чтобы обезопасить вас исебя от ошибок. Я хотел быть уверен, что в бутылке именно яд, прежде чемобращаться к вам. – Мейсон указал на телефон, стоящий на столе Трэгга. – Могу япозвонить Герману Корбелю, Трэгг? – спросил он.

Лейтенант Трэгг секунду поколебался, поглядел на злое лицоГамильтона Бергера. Затем в глазах лейтенанта мелькнула веселая искорка.

– Да, только скажи, чтобы тебе дали город, а дальше набирайномер Корбеля, – сказал он.

Мейсон так и сделал.

– Алло… Алло, Герман?.. Это Перри Мейсон. Ты что-нибудьобнаружил?

Бергер раздраженно вставил:

– Как он мог что-нибудь обнаружить? Мы же все у негозабрали.

Мейсон жестом призвал окружного прокурора к тишине.

– Да, Герман, продолжай.

Герман Корбель и на этот раз был взволнован.

– Конечно, – заявил он, – я не могу сказать, что всетаблетки в бутылочке были одинаковы. Я провел анализ только одной из них.

– Да, да, я знаю, – ответил Мейсон.

– Ты говорил насчет яда, – продолжал Корбель. – Я сделалпроверку на цианид. Это не цианид. И не мышьяк. Ты знаешь, у меня была толькомаленькая проба. Я использовал рентгеновский дифрактор. Я получил весьмасвоеобразную диаграмму. И тогда я вспомнил, что на бутылке была этикетка снадписью: «Заменитель сахара». И что ты думаешь, Мейсон? Эта чертова таблеткаоказалась именно тем, что и было написано на бутылочке, – химическимзаменителем сахара! Тогда я использовал спектрограф. Черт возьми, этот тестнастолько точен и тонок, что если бы остальные таблетки были чем-то другим, тоя все равно нашел бы следы этого другого вещества на стенках бутылочки и надроби. Никаких следов других веществ не оказалось. Эти таблетки – именно то,что было написано на этикетке.

Мейсон помолчал, обдумывая услышанное. По лицу его медленнорасползалась ухмылка.

– Эй, ты слушаешь?! – кричал в трубку Корбель.

– Да-да, – ответил Мейсон.

– Ты слышал, что я сказал? Это заменитель сахара.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Огромное спасибо. Возможно, япозвоню попозже. Сохрани пробу. И проверь свои выводы со всей возможнойтщательностью. Не исключено, что тебе придется давать показания.

Мейсон бросил трубку на рычаг и улыбнулся Гамильтону Бергеру.

– Вы просто не в курсе, Бергер, что, когда полиция совершиланалет на Корбеля и забрала бутылочку с таблетками, Корбель уже успел раздробитьодну таблетку из этой бутылки, так что он смог завершить анализ. Я уже говорилвам, что действовал с самыми благими намерениями, и как только Корбель завершитанализ и окажется, что в бутылке действительно яд, то я тут же готов былобратиться в полицию. А теперь я счастлив сообщить вам, что Корбель завершиланализ и, согласно его заключению, в бутылке содержится именно то, что и должносодержаться, если верить надписи на этикетке, а именно – химический заменительсахара. Рекомендуется всем желающим похудеть. По цвету вашего лица, Бергер, язаключаю, что вам не мешало бы сбросить фунтов тридцать-сорок. А теперь, джентльмены,имея в виду полученную информацию, если вы попытаетесь помешать мне выйтиотсюда, то валяйте.

Мейсон направился к двери и широко ее распахнул. Тип вштатском загородил ему путь. За своей спиной Мейсон услышал возбужденноеперешептывание, а затем лейтенант Трэгг сказал:

– Ладно, пропусти его.

Мейсон зашел в свой офис, взял телефонную трубку и сказалтелефонистке на пульте:

– Герти, я вернулся. Соедините меня с Деллой Стрит. Онасейчас в мотеле «Хай-Тайд».

– Да, мистер Мейсон, сейчас… Мистер Мейсон, тут у меня сидитженщина, которая хочет вас видеть. Она говорит, что у нее что-то важное… поделу Надин Фарр.

– Зайдите ко мне и расскажите про нее подробнее, – сказалМейсон.

– Но сначала соединить с Деллой?

– Нет, сначала зайдите. Делла подождет.

Через несколько секунд взволнованная Герти стояла в дверномпроеме личного офиса Мейсона.

Герти, девушка бальзаковского возраста, была склонна кполноте из-за поглощения бесконечных шоколадных батончиков и шоколадногомороженого, против которых она никак не могла устоять. Герти никогда неупускала возможности драматизировать любой произошедший в конторе пустяк.Мейсон и Делла знали это по опыту и научились игнорировать взволнованноесостояние экзальтированной девицы.

Герти романтизировала жизнь и любовь. В более стройныепериоды существования она была склонна носить обтягивающие свитера изатягиваться в самые тугие и прочные пояса, какие только могла выдержать. Втакие времена она была счастлива. Затем, когда непреодолимая страсть ксладостям делала очертания ее фигуры расплывчатыми и нечеткими, она бросалась вдругую крайность – в течение двух-трех дней обрекала себя на диету из кефира ифруктовых соков. В такие дни она выглядела слабой и изнуренной, но сражалась сизлишним весом с мрачной решимостью – только для того, чтобы, частичнодостигнув своей цели, снова поддаться искушению.

– Ой, мистер Мейсон! – воскликнула она. – У этой женщиныесть ответы на все вопросы. Знаете, она такая вся из себя – сразу видно хорошеепроисхождение. И она мне все пыталась рассказывать про Надин Фарр. Вам этоинтересно, мистер Мейсон?..

– Очень интересно, – улыбаясь, ответил адвокат. – Вот толькодела-то никакого, собственно, и нет. Как зовут эту женщину, Герти?

– Миссис Джексон Ньюберн.

– Возраст?

– Ну… я бы дала тридцать один – тридцать два. Делла,пожалуй, дала бы тридцать пять. Делла смотрит на руки. А я смотрю на…

– Какое она имеет отношение к делу Надин Фарр?

– Она родственница покойного Мошера Хигли.