– И какова же была ее цель?

– Дядя Мошер оставил после себя собственность, котораяоценивается в семьдесят пять тысяч долларов. Он оставил завещание, из которогоследует, что покойный не имел ни малейшего представления о действительнойстоимости своего имущества. Или же он таким образом отвесил Надин прощальнуюоплеуху.

– Расскажите подробнее о завещании, – попросил Мейсон.

– Из него следует, что я должна получить большой двухэтажныйдом, в котором он жил, мебель, автомобиль и так далее, но что Надин Фарр можетжить в этом доме, пока не завершит обучение. Далее он завещал кое-какие деньгимне, моему мужу и колледжу. Он распорядился, чтобы его верному слуге, капитануХьюго, выплачивали половинное жалованье в течение разумного периода, непревышающего четырех месяцев. Далее он завещал, чтобы Надин оплачивались еерасходы, пока не закончится текущий учебный год. Все оставшееся, неперечисленное выше, очищенное от долгов и налогов имущество отходило Надин.Шутка заключалась в том, что выплаты по завещанию должны были составить околоста пятидесяти тысяч долларов, а если сейчас по самой выгодной цене продать всеего имущество целиком и полностью и добавить оставленную им наличность, тонаскребется только семьдесят пять тысяч.

– То есть на самом деле он оставил Надин меньше, чем ничего?

– Вот именно. Я думаю, его завещание было основано на некоемсоглашении, которое он в свое время заключил со своим партнером по бизнесу.Одно время Мошер Хигли был весьма богат, и, думаю, имелась совершенно точнаядоговоренность, что он оставит завещание, согласно которому Надин получитопределенное обеспечение.

– Он не любил Надин?

– Я бы так не сказала. Он ее понимал.

– Хорошо, продолжайте. Вы все еще не поведали мне о мотивахНадин.

– Ну, – сказала она, – Надин очень, очень разумная девушка,к тому же весьма изощренная интриганка. Она поняла все деловые последствиязавещания. Мой дядя владел большими земельными участками в Вайоминге, которыесейчас на рынке котируются очень низко. Однако «Стандарт Ойл» намеренапробурить глубокую изыскательскую скважину на прилегающих землях. Если этаскважина даст нефть, то земля дяди Мошера будет стоить гораздо больше, чемсумма денежных выплат, указанных в завещании. И тогда Надин посмеется над нами.Она имеет шанс унаследовать собственность, которую дядя Мошер никогда не хотелей оставлять. Вы понимаете всю деликатность ситуации? С одной стороны, землявходит во «все оставшееся, не перечисленное выше» и должна принадлежать ей. Сдругой стороны, ее придется тут же продать, чтобы иметь возможность произвестиоговоренные в завещании денежные выплаты.

– Я понимаю, – ответил Мейсон. В глазах его прыгали искорки.

– Таким образом, – продолжала миссис Ньюберн, – в ееинтересах делать все возможное, чтобы земельные участки не были проданы. Покрайней мере, не сейчас. И она готова на все, даже на то, чтобы сфабриковатьдело об убийстве, которое, как она знает, ей ничем не угрожает, лишь быоттянуть официальное утверждение завещания.

– То есть вы считаете, что для этого она и призналась ввымышленном убийстве? – спросил Мейсон.

– Почему бы и нет? Чем это ей грозит? Ее никто и пальцем несможет тронуть – ведь признание было сделано под действием наркотиков.

– Вы думаете, она способна проделать что-либо подобное?

– Конечно. Она это уже делает.

– И вся эта тонко разыгранная комедия с эмоциональнымстрессом – всего лишь средство оттянуть официальное утверждение завещания?

– Конечно. Разве вы не видите, что она делает? Она хочет,чтобы тело дяди Мошера было эксгумировано. То есть ей нужны оттяжки, задержки,проволочки. Она делает ставку на эту изыскательскую нефтяную скважину, которуювот-вот должны начать бурить… и ставит она в этой игре наши деньги.

– Я думал, речь идет о недвижимости.

– Вы понимаете, что я имею в виду.

– Ну что ж, хорошо, – сказал Мейсон, – вы можетеотправляться домой и ни о чем не беспокоиться. Таблетки, которые Надин положилав предназначенный для дяди Мошера шоколад, были именно тем, что она и должнабыла туда положить, – эрзацем сахара.

На лице миссис Ньюберн отразилось удивление, смешанное снедоверием.

– Таким образом, – продолжил Мейсон, поднимаясь на ноги, –ваш дядя умер естественной смертью, и вам совершенно не о чем беспокоиться.

– Но я все еще не понимаю. Я…

Мейсон глядел на нее с серьезным выражением на лице.

– Я верю, что вы не понимаете, – сказал он. – И еслидействительно окажется, что в интересах Надин следует предотвратить продажувайомингских участков до тех пор, пока там не обнаружат нефть, то, заверяю вас,рассказанные вами сведения заставят судью, занимающегося утверждениемзавещаний, блокировать любую поспешную продажу недвижимости.

Миссис Ньюберн встала, неуверенно направилась к дверям,потом повернулась и сказала:

– Что ж, если дядя Мошер оставил какие-то нефтеносныеучастки, то мы имеем на них право. Вы понимаете, мистер Мейсон, что я могупостоять за себя.

– Да уж. Но, думаю, вы придерживаетесь неверной диеты, –холодно улыбнулся Мейсон.

– То есть?

– В вашей пище не хватает каких-то витаминов, которыевырабатывают в человеке доброту.

Она сверкнула на него глазами в приступе гнева.

– Хорошо же, подождем, пока вы не поумнеете и не поймете,что представляет собой эта сучка с лицом невинного младенца… Посмотрим, что выбудете думать тогда! – прошипела она. И бросилась вон из комнаты.

Делла Стрит отворила дверь офиса Мейсона и нашла своего шефаза изучением служебных копий отчетов Верховного суда.

– А, Делла, как поездка?

Делла засмеялась:

– Я надеялась провести несколько дней на пляже, загорая иплескаясь в ласковых волнах прибоя…

– А я, – продолжил Мейсон, – надеялся на славную битву сГамильтоном Бергером относительно состава преступления, судебной медицины ипрофессиональной этики.

– И все развеялось, как дым?

Мейсон кивнул.

– А что, собственно, случилось?

– Ну, – сказал Мейсон, – оказалось, что у наспросто-напросто буря в стакане воды. Надин Фарр обнаружила лишнюю бутылку сэрзац-сахаром на полке. Ей и в голову не пришло, что это не та бутылка, изкоторой она брала таблетки для шоколада Мошера Хигли. Подозрения закрались в ееголову, когда Хигли отпил из чашки, начал задыхаться, биться в конвульсиях иобвинять ее в отравлении. Она бросилась в свою комнату, глянула в тайник, вкотором прятала таблетки с цианистым калием, и обнаружила, что они исчезли.Затем обнаружила, что таблетки для шоколада она взяла из лишней бутылочки,появившейся на полке. Она и не заметила, что на полке стояла еще одна. Ну и,проникшись обвинениями Хигли, пришла к единственному логическому выводу: кто-топоставил бутылку с таблетками цианида на место склянки с эрзацем сахара, иименно эти таблетки она положила в шоколад, отравив ими старика.