– По пятому каналу мы ведем прямую передачу из спальнимистера Моускуича, напарника мистера Хеджехога по баснословному выигрышу вневадских «пещерах Аладдина». Только что наш сотрудник провел с мистеромМоускуичем интервью на тему о сексуальной революции в нашей гемисфере. Сейчасмы намерены… Но что это? Мистер Моускуич проявляет признаки беспокойства, дажепаники, он вскакивает, бросается к дверям, наши операторы не успевают за ним,он несется по коридору, оставляя в своей спальне мешки с выручкой. Вы видитеэти мешки на своих экранах, леди и джентльмены, там золото, в этих мешках,золото, золото, золото!

Экран телевизора отражался в бесконечных зеркалах«Сизар-паласа», и Москвич, пока бежал, мог видеть себя бегущего и в зеркалах ина экране, а потом и мешки с так называемым золотом, а потом неожиданно…

Беззвучные ночные молнии разодрали небо над пустыннымгородом, то ли Римом, то ли Лас-Вегасом, в углу экрана закипело листвой подветром огромное дерево. Вдоль тротуаров громоздились статуи легионеров ицентурионов, а между ними робко мелькало белое пятно. Оно приблизилось иоказалось Той Самой в белых одеждах.

Медленно, беззвучно к ней приближался старинный автомобиль.Мелькнули светящиеся глаза, надломились загорелые руки. Изображение исчезло.

Москвич вбежал в лифт.

Через несколько минут ему удалось пробиться к центрусобытий, к столу с зеленым сукном, за которым бывший математик и интеллектуалСтивен Хеджехог теперь истерически хохотал, словно офицерик в захолустномгарнизоне, бросал карты и дул шампанское.

– Я отыграюсь, Москвич, вы увидите, я отыграюсь! –закричал он, схватил недавнего своего ассистента за плечо, пылая безумнымиглазами. – Система сломана! Гадина жива! Но я отыграюсь! Увидите, яотыграюсь! Тащите сюда ваши мешки!

Над ними сталкивались краны, слышались проклятья: операторыпервого и пятого каналов, встретившись, вели борьбу за пространство.

– Я очень извиняюсь, Стивен, – тихо сказалМосквич, – прошу меня простить за банальный поворот сюжета, но нам сейчаспридется рвать когти, и будет погоня с выстрелами и прочей шелухой. Прошувнимания! – произнес он громко. – Мы с мистером Хеджехогом выходим изигры!

Взрыв яростного возмущения был ответом на это заявление.«Америка рекордов» бушевала – священная жертва ускользала из пасти Молоха!

– Вот ключ, – сказал Москвич прямо в «майк», чтобыего услышали повсюду.

– Это ключ от моего номера, а там мешки с золотом,золотом, золотом!!!

Он размахнулся и швырнул ключ куда-то в гущу толпы.

Началась свистопляска, давка, безумие. Не прошло и пятиминут, как игровой зал «Сизар-паласа» полностью очистился.

Исчезли «сирены», преобразился и «Одиссей». Хеджехогопомнился. Через весь огромный зал друзья бросились к выходу, прихватив,разумеется, последний, похудевший, но все-таки еще не тощий мешок с деньгами.Только в дверях их настигли выстрелы. В разных углах гигантской пещеры уютныйполумрак разрывался огнем автоматов. Эти первые очереди, однако, прошли мимо, исмельчаки выскочили из отеля под волшебное ночное небо Невады.

Этот город, дорогой читатель, не засыпает никогда.Рестораны, бары, спортзалы, магазины открыты в нем круглые сутки. Нон-стоп. Влюбое время суток вы можете здесь купить, например, автомобиль любой мировоймарки. Ну разве что только «Запорожец» не всегда купите.

Так вот, в магазин фирмы «Порше» ввалились среди ночи двое,швырнули кассиру мешок денег и заказали два спортивных автомобиля по стопятьдесят «кобыленок» в каждом.

Еще через несколько минут два черных лакированных жука сревом уже неслись по главной улице Лас-Вегаса мимо слепящих неоновых стен,стремительно приближаясь к городской черте, к огнедышащей даже и по ночампустыне.

В пустыне, как известно, нередки миражи, и вскоре миражпокинутого города встал впереди слева по курсу нашего Москвича, надхолмами-истуканами и деревьями джошуа. Это не удивило и не особенно огорчилоего. Огорчило другое – славный его приятель, герой сегодняшней горячей ночки,интеллектуал, бросивший вызов Лас-Вегасу, Стивен Хеджехог тоже постепенностановился чем-то вроде миража. Вначале его автомобиль летел рядом, потом всебольше стал отлетать куда-то вбок, потом понесся по параллельной и явномиражной дороге, а затем, бросив уже и эту дорогу, запетлял меж пустынныхпризраков с явной целью – раствориться в ночи.

– So long! – крикнул ему Москвич. – Takecare, Steven!

– Take care, Москвич! – донеслось откуда-то будтоиз дальних времен, и потомок пилигримов исчез окончательно.

Жалей не жалей, что поделаешь – пришло время Стивенувылететь из сюжета, и он вылетел, хотя, как видим, не без некоторого шика.

Едва он исчез, как появилась погоня. Так и полагалось. Триогромных «джипа» преследовали машину Москвича, но были они, как ни странно, несзади, а впереди черного, полированного, как пианино, «порше».

Из двух крайних «джипов», заполненных «мафиози», прямо вупор, в лицо Москвичу шла интенсивная, но почему-то неопасная стрельба. Из«джипа»– коренника не стреляли. Там стоял, повернувшись лицом к нашему герою,сереброкудрый красавец Босс в римской тоге. Он пел, оглашая всю пустыню своимчудеснейшим баритоном:

Born free!

As free as a wind blows,

As free as a grass grows…

Born free!

Осенью 1967 года, то есть около восьми лет назад, в Лондонея впервые увидел хиппи. Тогда они только начинались как наиболееэксцентрическое выражение новой молодежной культуры. Культура возникаласпонтанно, никто, конечно, ее не насаждал, она зарождалась в пабах Ливерпуля,где впервые ударили по струнам Джон Леннон, Джордж Гаррисон, Ринго Старр и ПолМакартни, в маленьких лавчонках Мэри Квант вдоль знаменитой Кингз-роуд в Челси.

Тысячи страниц уже написаны об этом, и совершенно четкоустановлено, что молодежь протестовала против кастовых основ буржуазногообщества. Мэри Квант взмахом ножниц открыла девочкам ноги. Парни-портные сКарнеби-стрит, что в двух шагах от Лондонского Сити, заполненного чернымисюртуками, котелками и брюками в мелкую полоску, шили немыслимо яркие рубашки игалстуки, невероятной ширины джинсы… Все танцевали и пели новую поп-рок–музыку.