— Благодарю вас, — сухо ответил Мейсон. — Меня не интересует«приличная практика», как назвал ее мистер Питкерн.

— Ну, он употребил другие слова. Это просто общая мысль.

— Его общие мысли меня тоже не интересуют.

— Ну что ж, у каждого свой вкус. Продолжайте действовать, нетеряйте времени. Вам потребуются деньги на расходы. У меня их достаточно.Обращайтесь ко мне по любому вопросу. Однако, прошу вас, аккуратно записывайтевсе расходы. Я люблю точность. Вы меня поняли?

— Видите ли, я не очень силен в бухгалтерии. Я…

— В таком случае, вам придется научиться. Я хочу, чтобы всебыло перечислено по пунктам, мистер Мейсон. Извините, что вынужден настаивать,но это совершенно справедливое требование. Это…

Стефани Клэр только что не застонала:

— Вот, полюбуйтесь, мистер Мейсон. Вообразите, что такпродолжается в течение двадцати четырех часов в сутки. Он выжимает из человекаиндивидуальность, как будто яблоко под прессом для приготовления сидра.

— Ничего подобного, — возмутился Макс Олджер. — Почему тыизменила свое имя, Стефани? Ты обманула меня. К счастью, я увидел в газете твоюфотографию. Прекрасная фотография. Чего ради ты задумала работать гардеробщицейв каком-то ночном клубе в Сан-Франциско?

— Это пустяки по сравнению с некоторыми вещами, которыми мнеприходилось заниматься.

— Гм… Во всяком случае, это не должно попасть в газеты. Чертзнает что. Племянница Макса Олджера — гардеробщица!

— Где Джеке? — спросила она.

Голова мистера Олджера дернулась в ее сторону.

— Откуда мне знать?

— Когда ты с ним виделся в последний раз? — спросилаСтефани, бросив многозначительный взгляд на адвоката.

— Дай-ка подумать… У меня со временем полная неразбериха. Невижу разницы между… — Он не закончил, бросив быстрый взгляд на Мейсона, покачалголовой и, поджав губы, пробормотал: — Думаю, он тебе уже сказал. Еслиподумать, ты совершенно не удивилась, увидев меня. Разумеется, он слышал, какупоминалось твое имя. Естественно, являясь твоим адвокатом, он слонялся вокруги прислушивался к разговорам. Я только сейчас сообразил, что видел его вприемной…

Ладно, Джеке ждет внизу, он решил, что будет лучше, если мыс тобой потолкуем до его появления.

— Он сразу принял такое решение или долго его обдумывал?

— Послушай, Стефани, перестань насмехаться над Джексом. Онзаботится только о твоих интересах. Да, он осторожный человек…

— Он настоящий окаменелый пеликан, консерватор, вот кто онтакой.

— Ну, он не бросится в омут очертя голову, это верно. Онвсегда взвешивает свои поступки. Но вообще-то он прекрасный малый —воспитанный, из хорошей семьи, получил хорошее образование, у него покладистыйхарактер, на него во всем можно положиться. Я бы сказал, что он — надежноекапиталовложение, не подверженное никакой инфляции.

— Ну, раз он здесь, — сказала Стефани, — я могу с нимувидеться. Спустись вниз и приведи его сюда. Впрочем, подожди минут десять, яхочу поговорить с мистером Мейсоном.

Мистер Олджер моментально насторожился.

— Ты что-то пытаешься скрыть от меня? Не делай этого,Стефани. Я найму детективов. Я все равно разнюхаю все, что…

— Нет, — сказала она, — у мистера Мейсона каждая минута насчету. Он устал. Он уже очень много сделал для меня, я хочу с нимпосоветоваться и поскорее отпустить его…

— Не стану вмешиваться. Буду держаться в тени. Стефанирассмеялась:

— Это ты-то будешь держаться в тени? Сходи-ка за Джексом,скажи ему, что я хочу его видеть. Но, пожалуйста, без излишних надежд.

— Всю дорогу сюда он был страшно расстроен, — сказал Олджер.— Мы летели самолетом и…

— Да, я знаю.

— Ты не представляешь, как этот парень разволновался, когдаподумал, что с тобой что-то стряслось… А когда ты уехала, он просто не находилсебе места. Он…

— Да, я понимаю.

— Ты понимаешь, — раздраженно повторил Олджер, — но несочувствуешь ему. Ты не представляешь, что это значит для такого выдержанногопарня…

— Выдержанного, мой Бог!

— Хорошо, хорошо, для парня, который постоянно думает отебе.

— Ладно, позови его. И дай мне поговорить с мистеромМейсоном.

Олджер поднялся, нервной походкой направился к двери,обернулся, посмотрел на Мейсона и сказал:

— Сожалею об этом звонке к Питкерну, Мейсон. Но Стефанидолжна иметь самое лучшее, что можно найти. До свидания.

Он быстро шагнул за порог и исчез.

— Вам никогда не хотелось расслабиться и почитать газету,когда в комнате мечется молодой бостонский бык?

Мейсон улыбнулся:

— Неужели он никогда не успокаивается?

— Успокаивается? Конечно нет. Все время меня поучает.

— Давайте перейдем к делу.

Она уселась поудобнее, накинув на плечи легкий халатик.

— Вы сказали, что у вас будут какие-то новости?

— Да, я так думал.

Она внимательно посмотрела на него, затем торопливо отвелаглаза.

— Ну да Бог с ними.

— Но я на правильном пути. Уверен в этом, хотя дорога ведетне туда, куда, по моим предположениям, она должна была бы вести.

— И куда же она ведет?

— Еще не знаю. Просто когда я пустился в путь, то наткнулсяна запрещающий знак: «ДОРОГА ЗАКРЫТА, ИДЕТ РЕМОНТ», а объездная дорога никогдане выводит к основной. Петляет и уводит совсем в другую сторону.

— Это очень плохо?

— В данный момент это не очень здорово, но будем надеятьсяна лучшее. Мне необходимо знать решительно все о внешности и манерах этогочеловека. Это может дать какую-нибудь зацепку. Давайте вернемся к тому, чтопроизошло в тот вечер, посмотрим, а вдруг вы о чем-то забыли мне рассказать. Выне можете вспомнить фамилию человека, который довез вас до Бейкерсфилда, илиномер его машины?

— Нет. С виду ему за сорок, у него старенький «фордик»,тридцать пятого или тридцать шестого года выпуска. Я плохо разбираюсь в моделяхавтомобилей. Этот был далеко не новый, на нем много поездили, но содержался онв большом порядке. Ход у него был прекрасный, а вот обивка сидений выгляделапоношенной, да мотор слегка дребезжал. Краска кое-где облезла.

— Он не назвал вам своего имени?